Жизнь взаймы у смерти

Беркутову удалось выкроить время на обед дома, он открыл дверь своим ключом и замер на пороге – мужской голос, что-то тихо бубнивший где-то в глубине квартиры, показался ему незнакомым. Он переобулся, вымыл руки, а когда вышел из ванной комнаты, взглядом наткнулся на насмешливую гримасу на лице жены.

– Как в анекдоте, муж в дом, любовник в шкаф? – спросил он нарочито сурово, отодвигая ее с дороги рукой и направляясь в сторону, откуда только что раздавался примолкший вдруг голос.

– Вот ведь, принесло тебя, Беркутов… вовремя! – рассмеялась в голос Галина, подталкивая его в спину. – Иди прямиком на кухню, Карташов у нас. С новостями!

– Приветствую, Сергей Сергеич! – Беркутов пожал руку, искренне радуясь гостю.

– И вам доброго дня! Как же кстати, Егор, как кстати! А мы сидим с Галочкой, обсуждаем как раз новости от Курта, что пришли по почте сегодня утром. Так-то он мне еще вчера сообщил, что добыл любопытные документы из архивов дочери офицера СС Зигфрида Гаубе, бывшего близким другом отца нашей Марты Эрбах. А сегодня прислал сканы их и фрагментов писем от Эриха-Эйнхарда Эрбаха. Вот, полюбуйтесь, – Карташов придвинул ему распечатки.

– Егор, поешь, потом посмотришь внимательно, – Галина поставила перед ним тарелку с борщом. – Пока намекну: самое интересное, что письма с фронта сорок первого и сорок второго года и отправлены из Гродно, занятого немцами.

– Эрбах был фашистом?

– Да! В звании штабс-арцт, капитан медицинской службы. Если задуматься, связь с Россией могла у семейства Эрбах быть именно в годы войны. В родословной отсутствуют сведения о матери Марты. Что, если ею была русская женщина? Немецкие офицеры на оккупированных территориях монахами не жили, – ответил Карташов.

– Но родилась Марта в Германии! В Штайнхёринге, как указано в паспорте. Допускаю, что мать – русская. Но как мог офицер Вермахта признать дочь полукровку? Такое возможно? – Беркутов доел борщ и отодвинул тарелку. – Спасибо, Галочка!

– Практически нет, я согласен. Тем более, учитывая древность рода фон Эрбах. А вот письмо от пятого октября сорок первого года… так… вот это место, зачитываю: «…она очень мила и застенчива. Очевидно, мать воспитывала девочку в строгости. Клара даже не может раздеваться при включенной лампе…» И еще одно письмо, уже от двадцать второго марта сорок второго: «…Клара все еще помогает в госпитале, хотя ей тяжело ходить из-за большого срока беременности. Да-да, мой друг, мы ждем ребенка, и пусть тебя это не удивляет…»

– Возможно, эта Клара – немка? Имя вполне даже, – Беркутов взял еще одну распечатку. – А это что за письмо?

– Тоже от Эриха фон Эрбаха, от пятого июля этого же года: «…забери девочку, Зигфрид, пока не случилось беды… обратись к доктору Эрике Кляйн, она вам поможет. Я даже не знаю, под каким именем записали ребенка! Станьте моей дочери крестными родителями – ты и Гертруда».

– Я пока ничего не понимаю, Сергей Сергеич. Поясните.

– Тогда по порядку. По паспорту Марта Эрбах родилась в Штайнхёринге двадцать первого апреля сорок второго года. То есть получается, еще в марте, двадцать второго, Эрих Эрбах пишет письмо из Гродно, что мать Марты на большом сроке беременности, а через месяц та в Германии рожает девочку. Ну, допустим, она легко перенесла дорогу… А дальше начинаются загадки – больше о Кларе упоминаний нигде нет, сам Эрих, похоже, возвращается в Гродно – вспомните, он пишет Зигфриду оттуда в июле, чтобы забрал ребенка себе. Вопрос – откуда нужно его забрать, пока без ответа. От родителей? Сомневаюсь. Скорее всего, Эрих поместил девочку в лечебное учреждение, раз упоминает некоего доктора Эрику Кляйн. Да еще и не знает, под каким именем дочь находится в этом учреждении!

– Кстати, а Зигфрид Гаубе почему был не на фронте в это время? – перебил Беркутов.

– О том не ведаю… Так вот. Узнать, кто мать Марты, на сей день представляется мне невозможным. Кроме имени, мы ничего не знаем. Хотя… еще то, что она имеет какое-то отношение к медицине, помогая в госпитале Эрбаху. Определенно, она либо русская, либо немка, проживавшая на территории Советского Союза на момент вторжения гитлеровской армии. А попытаться выяснить, где девочка Марта находилась от рождения до того момента, как ее забрала к себе семья Гаубе, можно. Этим и занимается Курт.

– Егор, а что, если попросить Матвея Роговцева помочь поднять военные архивы в Гродно? У него по всей территории бывшего союза свои люди, – Галина задумчиво посмотрела на его мобильный телефон. Беркутов хорошо знал этот взгляд – мысли жены работали сейчас в одном направлении: добыть информацию для будущего романа любой ценой.

– Хорошо, я позвоню ему. Только, господа хорошие, все то, что вы мне наговорили, каким образом может помочь в расследовании убийства Марты Эрбах здесь и сейчас? Все это – дела минувших дней! – высказался он и замолчал под удивленными взглядами двух пар глаз. – Что не так?

– Беркутов, тебе ли не знать, что за многими преступлениями тянется хвост из прошлого! – Галина с возмущением постучала рукой по стопке распечаток.