Жизнь взаймы у смерти

– Его уволили поочередно с двух мест. Причина одна – бесконечные опоздания и пропуск рабочих дней. Мы совсем отчаялись, но моя мать неожиданно предложила выход из положения. Да, моя мать, в девичестве Оксана Андреевна Милашенко, жива по сей день и обладает более ясным умом и памятью, чем мой приемный сын!

Маме было тринадцать, когда к соседям, еврейской семье Шацких, в гости из Москвы приехала Клара Штурм. И буквально через две недели в Гродно вступили немецкие войска. Вскоре соседей, включая и гостью, отправили в гетто. Но спустя некоторое время Клара вернулась в квартиру. Ей выдали аусвайс, она вышла на работу в немецкий госпиталь. Клара оказалась фольксдойче, у нее в паспорте стояла национальность «немка». Моя мать помнила, как презирали Клару все знакомые. А после того, как стало ясно, что она ждет ребенка от немецкого офицера, то есть от Эриха фон Эрбаха, ее возненавидели.

Бабушку вывезли на работы в Германию еще в сорок первом году. Моя мать, едва ей исполнилось четырнадцать, тоже была поставлена на учет и не сомневалась, что ее ждет та же участь.

После рождения дочери Эрбах приказал ей помогать Кларе. Это было несложно.

Клару арестовали, когда девочке исполнился месяц. Но предшествовала аресту ссора между Кларой и мужем. Немецкий мама уже тогда понимала хорошо – в польской гимназии, где она училась до тридцать девятого года, когда Гродно стал советским, язык преподавали с начала обучения. Эрбах обвинял жену в краже медикаментов для партизан. Самое удивительное, что Клара даже не отрицала этого. Тогда мама поняла, как все ошибались на ее счет, считая предателем. Она испугалась, когда Эрбах приказал им всем срочно собирать вещи – он намеревался отправить Клару с ребенком и ее, Оксану, в Германию к родственникам.

Они сидели на узлах, ждали машину, когда пришли офицеры гестапо и увели Клару. Мама осталась с маленькой Мартой в доме. Немного успокоило то, что обращались с Кларой вежливо, офицер вел женщину к машине, придерживая за локоть.

За пособничество партизанам грозила смертная казнь. Мама не знает, каким образом Эрбах добился лишь отправки жены в концлагерь. Прошло меньше недели со дня ареста, Эрбах приказал моей матери быстро собрать девочку в дорогу и добавил, что она едет с ним и дочерью в Германию.

Она вошла в спальню, чтобы сказать, что готова, и увидела, как Эрбах складывает небольшие мешочки в саквояж. Она узнала их. Шацкий был ювелиром, его жена шила эти мешочки для украшений, которые он делал в своей мастерской. На каждом золотыми нитками была вышита буква «S». Мама сразу поняла, что Эрбах собирается увезти отобранные у ювелира изделия. То, что среди них есть украшения, принадлежавшие некогда членам семьи русского царя, она узнала позже…

Эрбах привез их в замок к отцу. Оставив мою мать с ребенком в большом зале, удалился к нему в кабинет. Девочка спала, но вскоре проснулась и принялась плакать. Моя мать решила поискать прислугу и, проходя мимо кабинета, услышала, как Эрих говорит о царских украшениях отцу. Да, она подслушала! И еще он что-то сказал об алмазах, но мама побоялась быть обнаруженной, поэтому двинулась дальше по коридору.

– Вы знали, где спрятаны ценности?

– Нет, но предположения были. Эрих Эрбах доверял мне. Я знал, что во многих комнатах есть тайные хранилища. Местоположение некоторых мне было известно. В большинстве хранились документы, в частности те, что касались матери Марты. После смерти ее отца я хотел забрать папку с бумагами, у меня был дубликат ключа, но ее в сейфе не оказалось. Из дальнейшего общения с Мартой я понял, что забрала их явно не она. Я подозревал ее брата Франца, тот часто оставался в комнатах в одиночестве.

Текст завещания Эриха фон Эрбаха был простым: сам замок и все, что в нем, доставалось Марте. Он так и не простил сына за то, что тот женился на русской танцовщице. Как когда-то его отец не простил ему женитьбу на советской партизанке Кларе Штурм. Семья Франца Эрбаха не имеет ничего, кроме дома и галереи. Впрочем, блаженную Юлию, запуганную мужем и Мартой, не интересуют ни замок, ни антикварная мебель, ни голландские гобелены. Максимилиан, к его несчастью, весь в мать. Но судьба уготовила все ж подарок – владельцем родового наследия ему быть! А о русских украшениях он не знает ничего.

Герман сейчас уже на пути в Германию. Я понимаю, доказательств убийства Марты именно им у вас нет, орудие преступления не найдено. Вам нечего предъявить ни ему, ни мне!

– На ближайший рейс ваш сын не зарегистрирован, господин Шульц.

– Откуда вы… значит, ваши люди уже в аэропорту?! Герман не отвечает на звонки, я думал, он в лайнере…

– Когда он сменил сим-карту, господин Шульц?

– Сегодня утром купил новый смартфон и карту.

– Номер?

– Зачем вам? – занервничал Шульц. – Ну хорошо, вот, пишите.

– Спасибо, – Беркутов взял ручку. – А орудие убийства нашлось. К счастью, тот, кто его унес с места преступления, решился его отдать. Думаю, мы найдем на сувенире отпечатки пальцев и Германа Шульца. Кстати, вы не в курсе, почему ваш сын представляется фамилией Волошин?