Жизнь за океаном

Высокое положение священника русской церкви в американском обществе имеет важное значение как в смысле представительства русского народа среди американцев, так и в смысле представительства его церкви. Американцы – аристократы в душе и с большим уважением и интересом относятся к церкви, представителем которой служит человек с хорошим положением в обществе и с высоким образованием. Между тем, по какой-то странной случайности, между американцами до сих пор обращались такие книги о русской церкви, которые изображают ее и русское духовенство с самой непривлекательной стороны для американцев. Тем приятнее для американцев теперь видеть в представителе русской церкви качества, как раз противоположные тем, какие обрисованы в злонамеренных книгах, и тем с большею живостью интересуются они православною церковью.

Потребность между тем в ознакомлении с нашею церковью велика у американцев. Кроме того, что они приходят в церковь наблюдать и знакомиться с православным богослужением, с их стороны нередко делаются и более серьезные запросы в этом отношении. В первые годы по открытии церкви в Нью-Йорке американские посетители ее так часто обращались к священнику с расспросами об истории и особенностях русской православной церкви, что он принужден был в удовлетворение этих запросов прочитать ряд лекций – с церковной кафедры вместо проповеди, – излагая вкоротке историю введения и распространения христианства в России и делая очерк теперешнего состояния православной русской церкви. С подобными же лекциями ему приходилось не раз выступать и вне церкви. В американских школах есть обычай в свои годичные торжества приглашать ораторов, по преимуществу из проповедников, для произнесения назидательных или вообще приличных случаю речей. Многие школы в этих случаях обращались к о. Николаю Биеррингу, прося его сказать лекцию о чем-нибудь из русской жизни, о религиозном состоянии русского народа, об образовании в России и пр. в этом роде. И о. Биерринг с охотою всегда соглашался на просьбы и читал несколько лекций в назидание молодого американского поколения. Не раз ему приходилось читать лекции о том же на больших литературных собраниях, по просьбе членов различных обществ. Так, он однажды читал лекцию в одном большом общественном зале «об отношении православной церкви к другим исповеданиям». Зал был, по газетному отчету, переполнен слушателями из образованных классов общества. Между ними было много духовенства разных исповеданий и много дам, и «все с напряженным вниманием слушали лекцию». «Оратор часто прерываем был знаками одобрения и в заключение награжден был одушевленными аплодисментами, в которых особенно живое участие принимали присутствовавшие там члены американского духовенства». Нередко делаются и иного рода вопросы об уповании нашей церкви. Напр., получается в газетах телеграфное известие о каком-нибудь церковном событии в России. В такой форме для большинства американских читателей оно непонятно, и вот для разъяснения его сплошь и рядом к русскому священнику приходят газетные репортеры с вопросами, что означает это известие, как мог произойти тот или другой факт и пр. Так как это разъяснение обыкновенно предназначается для печати, то легко понять, в какой готовности русскому священнику надо постоянно быть здесь, чтобы не скомпрометировать своего положения. Прошлой весной в газетах напечатано было известие, что евреи в России стали подвергаться правительственному гонению, и вот репортеры набросились на о. Н. Биерринга с расспросами, что означает это известие, действительно ли возможно в России такое гонение, как русское правительство относится вообще к иноверцам, существует ли в России свобода религиозного исповедания и т. д. Затем напечатано было коротенькое известие о панихиде, которая совершена была в Москве по почившей государыне в 40-й день после ее смерти, и вот опять явились вопросники за разъяснением этого обычая православной церкви, его происхождения, значения, истории и т. д. Американские репортеры это – неумолимые тираны всякого общественного деятеля, и по установившемуся здесь обычаю никто из общественных деятелей не может быть свободным от их расспросов под страхом больших неприятностей – вроде общественного посмеяния. Они беззастенчиво вторгаются во все дома и еще менее застенчиво начинают терзать своими расспросами всякого человека, ставшего жертвою их любопытства. Разговор передается в газетах часто не без колких замечаний насчет жертвы.