Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Нередко случались конфликты с организаторами выступлений — как правило в связи с тем, что некоторые революционные товарищи справедливо считали, что первый поэт советский должен выступать исключительно бесплатно: «… приходится ездить с чтениями на заработки. К сожалению, и это почти ничего не даёт. Например, в Севастополе не только отказались платить по договору (организаторы, утверждающие, что они мопровцы), а ещё и сорвали лекцию, отменили и крыли меня разными, по-моему, нехорошими словами. Пришлось целый день потратить на эту бузу, собирать заседание секретариата райкома, и секретарь райкома отчитывал в лоск зарвавшегося держиморду. Моральное удовлетворение полное, а карман пустой…» — пишет В Маяковский Лили Брик из Симферополя 8 июля 1926 года.

Иногда «авторские» приходилось «добывать с боем», так как бюрократия глумилась как могла. Тот же Анатолий Мариенгоф описывал эпизод, когда Маяковский в качестве протеста против задержки выплаты причитающихся ему гонораров станцевал в бухгалтерии издательства «сурово-трагическую» чечётку. По свидетельству немногих очевидцев, этот танец был талантливо исполнен на рабочем столе главного бухгалтера, после чего деньги в аккуратных пачках, перевязанных шпагатом, были немедленно вручены скандалисту.

В 1926 году ГИЗ предложил Михаилу Пришвину за роман «Кащеева цепь» по 60 рублей за авторский лист, за очерки и рассказы в газетах и журналах объёмом от одного до полутора авторских листов он получал от 80 до 100 рублей. [1.207] Примерно в это же время, то есть в 1929 году, В. Маяковский запрашивал за авторский лист гонорар в 200 рублей.

При этом обращаясь в литературно-художественный отдел ГИЗ с заявлением, Владимир Владимирович был больше обеспокоен сроками выхода своих книг и способами их распространения, чем собственными заработками, поэтому он периодически предлагал издательству «льготные» расценки по выплате ему авторского вознаграждения: «Прошу ускорить второе издание моей поэмы „Хорошо!“, принятой к печати согласно переговоров с тов. Бескиным, бывших в январе с. г. Поэма „Хорошо!“ разошлась, но вследствие дороговизны не могла попасть в рабочую и вузовскую читательскую массу.

Жалоба на цену неоднократно подымалась в письмах и печати.

Для полного удешевления книги я согласился на минимальный предложенный мне отделом гонорар в 20 к. строка.

Сумму, причитающуюся мне за поэму, прошу списать полностью с моего долга Гизу.

Вл. Маяковский.

14/11–28 г.»

И ещё одно обращение:

«Тов. Халатову. Государственное издательство.

Уважаемый товарищ!

Вынужден обратить Ваше внимание на бесконечную и недопустимую волокиту в деле издания моего собрания сочинений.

По договору за № 7582 (1925) мною было продано Гизу собрание сочинений в пяти томах (том VI приобретён дополнительным договором).

Срок издания РА года назад.

По просьбе Гиза мной было подписано „дополнительное соглашение к договору № 7582“.

Привожу два пункта договора:

§ 6. Госиздат обязуется издать V том и I полного собрания сочинений В. Маяковского не позднее 1-го марта 1927 года.

§ 7. В изменении § 9 договора между Госиздатом и В. Маяковским за № 7582 Госиздат обязуется полное собрание сочинений последнего сдать в производство не позднее 1-го января 1928 года.

Таким образом, срок § 6 истёк год тому назад, § 7 — три месяца назад, а договор Госиздатом вновь не выполнен.

Один разрозненный V том издан, очевидно, в насмешку, специально для срыва продажи книги, так как

„собрание сочинений“ при дорогой сравнительно цене покупают главным образом библиотека и подписчик, а разрозненные тома библиотеке ни к чему, да и подписку на них объявить нельзя. Конечно, бережётся покупать такие книги и индивидуальный покупатель.

Относя все эти, мягко выражаясь, „недоразумения“ к прошлому времени, делаю ещё одну попытку урегулировать наши взаимоотношения и прошу: