Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

В аудитории № 1 Политехнического музея при аншлаге проходил диспут В. Маяковского с его «любимым» оппонентом «блистательным Анатолием» (А. В. Луначарским) на тему «Поэзия — обрабатывающая промышленность». Нарком — выпускник Цюрихского университета, известный литературный критик и драматург — считался одним из лучших полемистов своего времени. Его публичные религиозные споры с Александром Введенским — лидером и идеологом обновленческого раскола в Русской Православной церкви, а также, по общему мнению, одним из лучших столичных ораторов, — тоже проходили в бывшем Императорском Мариинском театре при полном аншлаге, а материалы самой дискуссии были изданы А. В. Луначарским в виде отдельной брошюры «Христианство или коммунизм. Диспут с митрополитом[183] А. Введенским».

Споры были действительно жаркими, и в определённой мере характеризовали отношение общества к, как казалось ещё вчера, незыблемому институту православной церкви. Сам себя назначивший митрополитом Введенский позволял себе глубокие, на первый взгляд, пассажи типа: «Из того, что Шейдеманы, Эберты и Носке не поняли Маркса, следует ли, что идея Маркса неверна? Нет. Из того, что идея Христа унижалась по близорукости, благодаря тем близоруким, так сказать, очкам, которые надевали маленькие ученики Христа, что в истории церкви как в кривом зеркале исказилось это непонимание, следует ли говорить, что подлинное христианство с точки зрения правды есть учение отжившее? Я полагаю, что христианство, правильно понятое, не есть учение отжившее, но есть то учение, которым дышит сейчас, вот в эту минуту, вся аудитория. Это не парадокс. Христианство близко всем, как воздух» (Луначарский А. В. Христианство или коммунизм. ГИЗ. Л., 1926).

А. Веденский в патриаршем облачении на фоне собственной коллекции произведений искусства. Фото из журнала «LIFE»

Так что совсем не удивительно, что такие баталии на религиозные темы пользовались особой популярностью у зрителей. Особенно когда от имени богоборцев, помимо народного комиссара, с трибун выступали и известный адвокат Шпицберг, и старые революционеры Скворцов-Степанов, Емельян Ярославский (Миней Губельман), и многие другие.

В 1929 году, когда период «великого перелома» только начинался, власти пытаются активно привлекать В. Маяковского для участия в этой широко развёрнутой атеистической кампании. Поэт вместе с А. М. Горьким, Н. И. Бухариным, А. В. Луначарским выступал на II съезде Союза безбожников, на котором вместе со всеми делегатами поддержал идею об отказе от «заигрывания» с церковью.

Опыт якобинцев, в период Великой французской революции объявивших войну католицизму, грабивших церкви, уничтожавших священные предметы и проводивших карнавалы вместо церковных служб (если Бог есть, то почему он нас не наказывает?), оказался как никогда востребован коммунистами.

Стихи Маяковского «Когда голод грыз прошлое лето, что делала власть Советов?» и «Когда мы побеждали голодное лихо, что делал патриарх Тихон?» выглядят как иллюстрации к приговорам ревтрибуналов. Они были написаны 20 марта 1923 года по партийному поручению, а затем сразу же были напечатаны в «Бюллетене Пресс-бюро Агитпропа ЦК РКП», а уже через несколько дней — во всех центральных газетах:

Тихон патриарх,
прикрывши пузо рясой,
звонил в колокола по сытым, городам,
ростовщиком над золотыми трясся:
«Пускай, мол, мрут,
а злата —
не отдам!»

Всё это откровенная и, по всей видимости, хорошо оплаченная неправда, тем более что подобного отношения к себе Патриарх Тихон[184] никак не заслуживал.

Патриарх Московский и всея России Тихон. 1 ноября 1981 года Архирейским собором РПЦЗ канонизирован в лике исповедников

Когда в начале 1923 года Патриарха перевели из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на Лубянке, где его регулярно допрашивали Тучков и Агранов. Обращение с главой церкви, по его собственным словам, «не было особенно крутым»: всё-таки его содержали в одиночной камере и даже готовили ему постную пищу (ничего скоромного он просто не ел). После тридцати восьми дней тюремного заключения Святейший снова был переведён в Донской монастырь под домашний арест. 16 марта 1923 года Я. Агранов предъявил Патриарху Тихону постановление, в котором тот обвинялся в публичных призывах к свержению советской власти и возбуждении масс к «сопротивлению законным постановлениям правительства». Старший майор госбезопасности убеждал его, что можно значительно улучшить отношение властей к церкви, если пойти на определенные уступки и признать вину перед народом.