Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

И мы никогда,
никогда!
никому,
никому не позволим!
землю нашу ядрами рвать…

Лебедев-Кумач (Украина моя, Украина!)

Мы теперь никому не позволим
Украинскую землю топтать.

«Подобные примеры я мог бы умножить, — говорил А. Фадеев. — Я считаю своим долгом сказать ему об этом, потому что одним из качеств поэта, завещанных нам Маяковским, является добросовестное отношение к поэтическому слову. Сейчас есть немало поэтов, которые пытаются оправдывать своё небрежное отношение к слову тем, что они, дескать, работают на злобу дня. Но ведь тот же Маяковский, отдавший всё своё перо насущным политическим задачам рабочего класса, дал пример того, как можно и должно работать на злобу дня. Всё это я говорю к тому, чтобы показать: о поэтических направлениях можно говорить тогда и там, когда и где люди владеют стихом, работают над ним серьёзно и тем достигают настоящей поэтической индивидуальности».

Направления в поэзии не могут сложиться так, что встретятся хорошие люди, поговорят друг с другом и образуют направление. Надо, чтобы люди сходились не из побочных, вне поэзии лежащих соображений, а сходились по правильно понятому, взаимному поэтическому тяготению. А критика, если она хочет помочь этому процессу, должна также, невзирая на сложившиеся личные отношения между теми или иными поэтами, объективно анализировать их поэтическую работу и объяснять людям, что их роднит между собой и что между ними разного. Тогда вместо скучных склок между искусственно создаваемыми «направлениями» будет происходить подлинное социалистическое соревнование различных направлений единой социалистической литературы (Литературная газета, 1 декабря 1940 года, № 59).

Вот что вспоминал об этом заседании Юрий Олеша в своих мемуарах «Книга прощания»: «Позавчера в Клубе писателей Фадеев разгромил Лебедева-Кумача. Сенсационное настроение в зале. Фадеев приводил строки, свидетельствующие о плагиате… В публике крики: позор!» [1. 197]

В состоявшихся по докладу прениях участвовали А. Жаров, М. Парный, Дж. Алтаузен, А. Сурков, С. Кирсанов, А. Коваленков и другие. Многие выступили в защиту В. Лебедева-Кумача.

А. Жаров: «Маяковский остаётся для нас живым примером боевой, патриотической, поэтической работы. Маяковский остаётся также примером живой связи поэта с действительностью, которой многим из нас не хватает. Почему бы об этом не поговорить с пользой для дела? Но от разговора товарища Фадеева пользы для дела советской поэзии, для поэтических кадров, по-моему, не получилось. Тов. Фадеев выступал на дискуссии как писатель Фадеев и представитель определённого литературного направления. Это очень приятно, тем более что т. Фадеев доказывал нам два года, что в советской литературе нет никаких направлений. Сегодня же оказывается, что литературные направления есть. Мы и до сих пор вели спор по многим принципиальным вопросам. Только теперь т. Фадеев счёл удобным создать новые условия для некоторых спорящих с ним товарищей: он заявил об отсутствии у этих товарищей права представлять какое бы то ни было литературное направление.

Очень ли новы эти условия, выдвинутые т. Фадеевым в дискуссии?

Ещё на Пушкинском пленуме он высокомерно декларировал, что ему, познавшему Фидия и Бенвенуто Челлини, даже не о чем разговаривать с нами, маленькими людьми. С тех пор много воды утекло, много событий произошло, много произведений написано, а позиция Фадеева, как видно, мало изменилась.

Разве у Маяковского была нетерпимость по отношению к поэтам, работающим иначе, чем он сам?

Маяковский хвалил светловскую „Гренаду“ и другие произведения советских поэтов, хотя в „Гренаде“ и рифмы глагольные, и ритмика классическая. Принципы своего направления Маяковский не выставлял как догму.

Он не считал эти принципы обязательными для всех. Тов. Фадеев отсутствие приятной для него формы склонен представлять как отсутствие формы вообще.

А Маяковский, борец за новые формы искусства, как мы знаем, считался с возможностью существования и традиционной формы стиха, если эта форма не конфликтует с содержанием, если она доходчива до народа. Главное, что Маяковский подходил конкретно к произведениям поэзии.

Тов. Фадеев конкретно подошёл только к одному Лебедеву-Кумачу, и то в той мере, в какой эта конкретность могла скандализовать т. Лебедева-Кумача.

Для этого он привёл несколько строк Кумача, якобы заимствованных у других авторов, и несколько бродячих образов и рифм, которые найдутся у любого поэта.