Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Как сообщил следствию бывший министр внутренних дел А. А. Макаров, секретные сотрудники были или у начальников губернских жандармских управлений, или главным образом у начальников охранных отделений. «У начальников губернских жандармских управлений они были главным образом в тех губерниях, в которых охранных отделений не было, — пояснял он. — Но главное сосредоточение секретных сотрудников было у начальников охранных отделений: они пользовались секретной агентурой в гораздо большей степени». Поэтому, по существовавшим правилам, руководство МВД не располагало информацией о конкретных агентах и, в частности, о деятельности Е. Азефа до момента его разоблачения. По понятным причинам полковник Герасимов скрывал информацию о столь значимом источнике. Для охранки это был достаточно «дорогой» сотрудник, получавший из спецфонда ежемесячно от 500 до 1000 рублей, так как он «…был близок к боевому делу, и, если бы надо было, ему не только тысячу, на и пять тысяч заплатили бы», — писал один из полицейских начальников. Благодаря совместным усилиям Евно Азефа и секретной полиции попытки Боевой организации эсеров организовать покушение на Петра Столыпина были неудачными, поэтому в октябре 1906 году боевое подразделение вообще было распущено.

Провокатор сдал место расположения штаб-квартиры Центрального боевого отряда СР, что позволило арестовать, а затем повесить Льва Зильберберга и Василия Сулятицкого — организаторов побега Бориса Савинкова из Севастопольской тюрьмы и покушения на петербургского градоначальника В. фон Лаунца.

Последовавшие позднее разоблачение Е. Азефа, убийство А. А. Петровым 19 декабря 1909 года начальника Петербургского охранного отделения полковника С.Г Карпова и П. А. Столыпина, совершённое агентом Киевского охранного отделения М.Е Богровым, привели руководителей Министерства внутренних дел в какой-то мистический ужас перед тайными сотрудниками и системой тотальной провокации, в какой-то момент ставшей неуправляемой.

После резонансного теракта в Киевском оперном театре ситуация в Департаменте полиции кардинальным образом изменилась. Теперь организаторы политического сыска уже не видели в используемой ими тайной агентуре эффективное средство борьбы с революционной пандемией. Проводником новых, радикальных тенденций стал назначенный в 1913 году товарищем министра внутренних дел В. Ф. Джунковский. Он резко отрицательно отзывался об Охранном отделении: «Все эти районные и самостоятельные охранные отделения были только рассадником провокации; та небольшая польза, которую, быть может, они могли бы принести, совершенно затушёвывалась тем. колоссальным вредом, который они сеяли в течение этих последних лет». Если с 1902 по 1908 год число охранных отделений выросло с 3 до 31, то циркуляром министра внутренних дел от 15 мая 1913 года восемь из них были ликвидированы, а уже осенью этого же года такая судьба постигла и все остальные структуры, за исключением столичных — Московского, Петербургского и Варшавского. При этом было резко сокращено число тайных сотрудников. Ярким свидетельством нового отношения к ним стала история лучшего агента Департамента полиции в рядах социал-демократов — председателя думской фракции большевиков в III Думе Р. В. Малиновского, которого Джунковский заставил сложить депутатские полномочия, так как не мог допустить, чтобы «членом Думы было лицо, состоящее на службе в ДП». Таким образом, исключительно благодаря политическим интригам и бюрократии Февральскую революцию российская полиция встретила не только без сети секретных осведомителей, которая создавалась годами, но и фактически без необходимых полномочий.

В этот раз Владимиру Маяковскому просто повезло — он был отпущен следствием под надзор Московского охранного отделения по месту постоянного жительства (4-я Тверская-Ямская, дом Безобразова, квартира № 52), то есть под подписку о невыезде. Почему-то система полицейского учёта дала сбой, и материалы, которые уже имелись в оперативном деле подпольщика, не были приняты во внимание или вообще были неизвестны следователю по совершенно непонятной причине.

Следователь Р. Р. Вольтановский посчитал собранные доказательства достаточными для обвинения, а само дело о тайной типографии практически завершённым, поэтому передал следственные материалы в порядке подчинённости своему коллеге — следователю по особо важным делам действительному статскому советнику Тихону Дмитриевичу Рудневу. [1.250]