Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

На состоявшемся 19 сентября 1909 года судебном заседании Маяковский как малолетний отделывается постановлением с формулировкой «отдать на попечение родителей». Данное послабление было предусмотрено ст. 41 Отделения четвёртого Уложения «Об условиях вменения и преступности деяний»: «Не вменяется в вину преступное деяние, учинённое несовершеннолетним от десяти до семнадцати лет, который не мог понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками. Несовершеннолетние сии могут быть отданы под ответственный надзор родителям, или лицам, на попечении коих они состоят, или другим благонадёжным лицам, изъявившим на то своё согласие».

На этом была построена и позиция защитника П. П. Лидова[34], настаивавшего на «юношеской» неосведомлённости своего подзащитного о возможных последствиях своих проступков. В свою очередь охранное отделение настаивало на высылке Маяковского под гласный надзор полиции в Нарымский край Томской губернии сроком на три года.

23 сентября Московский окружной суд, начавший рассмотрение дела о подпольной типографии РСДРП, в отношении Маяковского вынесет новое постановление: «…дворянина Владимира Владимировича Маяковского, 14 лет, обвиняемого в преступлении, предусмотренном 1 ч. 10 ст. Уголовного уложения, признать действовавшим при совершении этого преступления с разумением», то есть суд к доводам адвоката не прислушался, чем существенно осложнил положение подсудимого.

Правда, каторга ему всё-таки не грозила. В соответствии со ст. 55 Отделения VI «О смягчении и замене наказания» Уголовного уложения для несовершеннолетних в возрасте от 14 до 17 лет предусматривается «вместо смертной казни и каторги без срока — заключение в тюрьму на срок от восьми до двенадцати лет, а вместо срочной каторги — заключение в тюрьму на срок от трёх до восьми лет».

Особую краску в и без того насыщенную жизнь молодого Маяковского, который теперь известен в революционном подполье как «товарищ Константин»[35] (эта партийная кличка была взята им в память о брате) вносил старший товарищ И. И. Морчадзе — один из бойцов так называемой «Кавказской дружины», который стал хорошо известен в революционной среде как участник самого резонансного вооружённого нападения на Московское «Общество взаимного кредита» и имел странную кличку «Взрослый ребёнок». В эту террористическую ячейку кроме выходцев с Кавказа входили представители различных национальностей, а также два матроса-черноморца, находившиеся в розыске за участие в вооружённом восстании в Одессе. В дни рабочих волнений в Москве дружинники обеспечивали порядок на митингах, нейтрализовали провокаторов и филёров, вступали в боестолкновения с полицией, жандармами и регулярными воинскими подразделениями, охраняли как лидеров движения, так и места их проживания, в том числе квартиру А. М. Горького на Воздвиженке в Москве, где находился склад с оружием.

Портрет И. И. Морчадзе. Авт. В. В. Маяковский. 1908.

Бумага, карандаш. 32,5 × 23. ГММ

«Володя, — писал Морчадзе, — затаив дыхание слушал мой рассказ, не проронив ни одного слова. Внимательно, радостно, взволнованно глядел на меня своими умными большими глазами. Когда я кончил свой рассказ, он снова забросал меня вопросами: „Каков в личной жизни Максим Горький? Кто был начальником Кавказской боевой дружины?“ Я бы ему рассказал…» [1.183.]

В 1906 году боевик был арестован и сослан в Туруханский край, откуда бежал, что было тогда относительно несложно. По возвращении в Москву он снова поселился в квартире у Маяковских, где вместе с приютившей его семьёй начал подготовку нового, чрезвычайно опасного и авантюрного мероприятия — побега группы социалистов-революционеров из двух московских тюрем.