Жизнь за жильё

Великолепная четвёрка пристёгнутых к другим батареям отопления прислушалась к разговору. Больше им слушать было некого. Разговаривать запрещено… А тут, какое-никакое, а всё же развлечение в суровых стенах регионального управления. Оба курсанта милиции подошли ближе. Кантемиров поднял голову и сообщил своим конвоирам:

— Согласно Женевской конвенции об обращении с военнопленными рацион питания военнопленных должен быть равен рациону питания военнослужащих на казарменном положении.

— Ни хрена себе! — воскликнул милиционер Рома и махнул рукой с носками. — Прапор, ты хоть сам понял, что сейчас сказал?

— Граждане начальники, вы же оба командировочные? — спросил бывший прапорщик и сам же ответил: — Значит, на казарменном положении. Так что, обязаны меня накормить тем же, что и сами будете сегодня кушать.

— А если не накормим? — заинтересовался вопросом рациона питания милиционер Саша.

— Я жалобу отправлю в Гаагский трибунал, — важно ответил «военнопленный» и по блатному цыкнул языком, показывая всю серьёзность своих намерений.

Челябинские опера заржали на всё фойе старинного особняка. Эхо разнесло здоровый милицейский смех по всему зданию. Интересно, что здесь было раньше? До революции? Может быть, какой-нибудь театр? Отличная акустика…

Сотрудники в бронежилетах и с оружием, внимательно слушавшие диалог с задержанным гражданином в плаще, заулыбались. Услышанный разговор внёс некоторое разнообразие в службу на скучном посту. Граждане, пристёгнутые к батареям, переглянулись и довольно закивали. Пацан красиво ментов сделал… Братан грамотный… В галстуке сидит…

Вдруг один из курсантов решил продемонстрировать провинциальным сотрудникам волю и строгость питерских специалистов при работе с бандитским элементом. Будущий милиционер подошёл вплотную к Кантемирову, который уже догадался, что оба курсанта милиции проходят практику в управлении.

Каждый год в каждое районное управление внутренних дел города и в другие службы управлений направлялись для практики учащиеся старших курсов высшей школы милиции. Самых толковых и ответственных распределяли среди отделов следствия и дознания, менее грамотные курсанты шли в ОБЭП, уголовный розыск и другие службы. Этих двоих распределили в легендарный РУОП. Видимо, для следственной практики мозгов не хватило…

Тимур оказался прав. Папа одного из курсантов работал скромным полковником на спокойной должности тылового обеспечения Министерства внутренних дел Российской Федерации. Курсант Евгений Усольцев вырос коренным москвичом, единственным ребёнком в семье и на полном папином обеспечении. С самого детства у Жени было всё, о чём его сверстники даже и не мечтали. Подросший Евгений очень не хотел идти по стопам отца и облачаться в серую форму. Парню нравились джинсы, виски, рок-н-рол и девочки. После того, как единственный сын взял без спроса и разбил по пьяни папину машину, терпение любящего родителя лопнуло, отец проявил гнев и отправил сына с глаз долой. Но, не очень далеко — в недавно открывшийся Санкт-Петербургский юридический институт МВД.

Сыну пришлось смириться, и свою будущую карьеру новоиспеченный курсант милиции возненавидел ещё больше. Евгений искренне считал, что он достоин чего-то большего и тайно презирал всех своих сокурсников, преподавателей и будущих коллег по работе. Уровень амбиций парня намного превышал степень его возможностей. В свои двадцать лет из-за чрезмерной любви папы с мамой курсант Усольцев всё ещё оставался подростком. Искренность и презрение приходилось постоянно и тщательно скрывать. Напряжение внутри молодого организма постепенно росло, всплеск агрессии не заставил себя долго ждать…

Этот день оказался не самым удачным в жизни курсантов четвёртого курса юридического института МВД. С самого утра их поставили охранять бандитов тамбовской группировки. Лихих парней взяли ночью в разных концах города, поэтому возникла проблема из-за принципа территориальности и опера РУОП ждали дежурного следователя из городского управления. Своего изолятора временного содержания в управлении не было, бандиты томились на первом этаже, пристёгнутыми к батареям и под надзором курсантов милиции. В туалет выводили по очереди и уже под охраной вооруженных сотрудников.

Сейчас один из курсантов остановился прямо над Кантемировым, наклонился и резко выкрикнул над ухом:

— Разговаривать запрещено!

— Молодой человек, я тебе жить мешаю? — возразил задержанный и удивлённо посмотрел на челябинских оперов. Александр с Романом переглянулись. Они сами оказались здесь на птичьих правах, о допросе в этих стенах договаривался следователь. Где его черти носят? Или шайтан?

Юный милиционер почувствовал копившуюся с утра и рвущуюся наружу тёмную энергию у самого горла и решил перенести всю злость на этого худощавого задержанного в пиджаке и плаще.

По мнению курсанта милиции, именно этот последний прикованный к батарее не представлял никакой опасности. В отличие от остальных крупных бандитов в спортивных костюмах и кожаных куртках.