Жизнь за жильё

— Вам же известно, где я вырос? И с кем? — по блатному цыкнул языком поселковский пацан. — Школа жизни!

Тимурка появился на свет в одном из шахтёрских посёлков Копейского угольного бассейна Челябинской области. Населённый пункт официально назывался «Имени 30-летия ВЛКСМ», имел две школы, баню, поликлинику и даже небольшую больницу с роддомом. В центре посёлка установили памятник известному поэту революции Владимиру Маяковскому, а напротив каменного поэта над ближайшими домами возвышался одноимённый Дворец культуры. Так же местными достопримечательностями являлись расположенные неподалёку две тюремные зоны (одна строгого режима, вторая — не очень строгого), сидельцы которых периодически пополняли местное население и трудовой коллектив шахты.

Основными жителями посёлка были аборигены: русские, татары, башкиры, а также немцы-переселенцы с Волги, которые были высланы за Урал в 1941 году и мобилизованы в трудовые колонны; и украинцы, прибывшие ещё в сороковых годах прошлого века из Донбасса по комсомольским путёвкам поднимать новые шахты. Поэтому учеников в двух школах старались комплектовать в равных пропорциях: немцы, украинцы, русские, татары и башкиры.

Так и рос пацан Тимур вместе со всеми интернациональными друзьями и подружками. Ещё пацанёнком спорил со сверстниками о татуировках на местном пляже единственного в округе озера Курочкино, летом играл с дворовой командой в футбол, а зимой гонял шайбу в хоккейной коробке. Пацанята, да и некоторые девчонки любили играть «в войну». В игре были «наши» и «немцы». Наши побеждали всегда… Но наши дворовые немцы никогда не были только в команде «немцев». Поступали просто: двор делился пополам по числу подъездов, бросали монету и играли до темноты, пока мамы не звали из окон домой.

Когда паренёк подрос, он уже хорошо знал границы своего района, не пускал чужаков в свой двор и сам старался не соваться на вражеские территории. Среди пацанов иногда проходили локальные войны, обычно без особой злобы, до первой крови. Дрались между районами честно, «по чесноку», только на кулаках. Иногда происходили драки с пацанами из соседних посёлков, вот тут уже было не до дворовых этикетов, могли и кастетом вдарить или штакетником.

Все пацаны посёлка владели матерным и блатным словом и за этим в карман не лезли. С ранних лет все усвоили основной поселковый запрет: никогда не закладывать своих. Это было всегда и при любых обстоятельствах — западло! Красть у своих — западло вдвойне, крысятничество. Также от старших парней знали, что быть ментом — это тоже не совсем хорошо. Но все, и стар и млад, опасались и уважали районного участкового, седого капитана Виктора Викторовича, которого и жители, и блатные называли не иначе как Виктрч.

До призыва в армию студент Кантемиров смог защитить диплом в Челябинском политехническом техникуме, получить специальность техника-электрика и успел выполнить разряд КМС в копейской школе бокса. Именно из этого боксёрского зала выросли многие участники спортивно-бандитской группировки, включая Мару с Вершком…

* * *

В кабинет вошли челябинский опер и криминалист с чемоданчиком. Кантемиров встал, снял пиджак и закатал рукава рубашки. По предмету «криминалистика» в дипломе выпускника ЛГУ красовалась круглая пятёрка. Началась живописная процедура по откатке отпечатков пальцев на специальном бланке, в блатном простонародье именуемая — «сыграть на пианино». Пальцы откатали, криминалист получил нож с документами, вежливо откланялся и пообещал результат уже завтра утром. Личная просьба заместителя начальника РУОП. Уважуха уральцам…

«Сыгравший на пианино» предъявил старшему следователю руки, запачканные специальной краской.

— Мне нужно в туалет. Руки отмою и поссу заодно.

— А я думал, что все питерские пожарные — культурные люди. Особенно, старшие пожарные — улыбнулся Байкеев и посмотрел на оперов. — Отведите в туалет и приступим к допросу. Ночь у нас длинная и белая…

Один сотрудник впереди, другой сзади. Роман вошёл с Тимуром в туалет и встал у окна, Александр остался за дверью. Грамотно… Кантемирову, в отличие от челябинских сотрудников, спешить было некуда, спокойно сделал своё дело и тщательно помыл руки с мылом и заодно сполоснул лицо. Жить стало немного легче, а в голове появилась первая умная мысль. Будем работать… Но, очень хотелось есть… Время шло к ужину, а гражданин, ограниченный в пространстве, даже не обедал.

Вернувшись в кабинет, Тимур заметил на столе до боли знакомый бланк протокола допроса подозреваемого. Следователь поднял голову от документов.

— Всё в порядке? Приступим к делу.

— Гражданин следователь…

— Старший следователь.

— Гражданин старший следователь, мы с вами сейчас оба знаем, что перед началом допроса вы должны рассказать мне об одной очень привлекательной статье Конституции, которая позволяет мне не давать вам всем никаких показаний. Вообще… И ещё добросовестный следователь обязан уточнить, не нуждаюсь ли я сейчас в услугах адвоката.