Жизнь за жильё

Старший следователь челябинской областной прокуратуры нахмурился и удивлённо посмотрел на оперативных коллег. Александр только ухмыльнулся, Роман пожал плечами. Байкеев спросил:

— Я могу полюбопытствовать, откуда у старшего пожарного такие глубокие познания в юриспруденции и в тактике ведения допроса?

— Можете. На этот вопрос я отвечу — юридический факультет Ленинградского Государственного Университета имени Жданова, заочное отделение. Я ещё в армии смог поступить, а закончил уже в пожарке, — спокойно объяснил Кантемиров и добавил: — Диплом писал по уголовному праву, а преддипломную практику проходил в следственном отделе Приморского УВД по адресу: улица Омская, дом 5.

— Таак… — протянул работник прокуратуры. — И по какой теме прошла защита диплома?

— Бандитизм и разбой. И кстати, защитил с отличием.

— Хорошо учился?

— По-разному. Международное частное право пять раз пересдавал. Гражданский процесс смог сдать только с третьего раза. А Уголовное право и Уголовный процесс сдал с первого раза на «отлично».

— Слушай, прапорщик, раз такой грамотный — зачем тебе адвокат? — подключился к разговору оперативник Саша.

Молодой человек повернулся в сторону двери и наградил улыбкой сотрудника милиции за столь деликатный вопрос. За прошедший месяц в отделе уголовного розыска УВД Адмиралтейского района опытные коллеги первым делом научили новоиспечённого оперативного сотрудника искусству убеждения «собеседника» в том, что ему не нужен адвокат. По крайней мере, платный. Главный аргумент — зачем тратить деньги зря? Итак, все понятно, дело ясное… Лейтенант питерской милиции хорошо знал, что уж кому в данной ситуации адвокат точно не нужен в деле, так это челябинским оперуполномоченным. Есть высокая доля вероятности, что вся проделанная оперативная работа ляжет в стол. Или в корзину у стола. И, скорее всего, так и произойдёт. Тимур не продавал оружия. Никогда и никому… И никого не убивал…

— Пусть будет. У меня есть знакомый адвокат — Соломонов Сергей Витальевич. Учились вместе. В записной книжке есть номер телефона, — Кантемиров перевёл взгляд на следователя и немного повысил голос. — Я требую адвоката. Звоните. Соломонов записан на букву «с» — Серёга.

— Да ладно тебе, Тимур, успокойся, — впервые оперуполномоченный назвал задержанного по имени и присоединился с третьей стороны. — Мы же тебе помочь хотим. Ты же нормальный парень — в армии отслужил, в пожарке работал. Всякое в жизни бывает, оступился раз, друзья с толку сбили… Поговорим нормально, и поедешь спокойно домой на метро. Не будешь говорить — поедешь в тюрьму. На автозаке…

Челябинский опер не мог знать, что Кантемиров, отслуживший шесть лет в армии, впервые услышал эту классическую фразу «мы тебе помочь хотим» ещё в 1986 году от оперуполномоченных особого отдела мотострелкового полка, которые пытались его привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Через два года эти же слова произнёс майор КГБ, работающий в дрезденском гарнизоне под прикрытием должности директора Дома германо-советской дружбы.

И в данный момент молодой человек твёрдо осознавал, что под этими добрыми словами следует читать: «нам надо сделать статистику по раскрытию…». От статистики зависят звания, премии, повышение по службе. Оперативному работнику в основном безразлично, как будет достигнут результат. Разменной монетой может стать судьба человека. В данном случае — судьба Тимура Кантемирова. Человек решил бороться за свою судьбу, приступил к своему плану и повернулся к старшему следователю:

— И, кстати о работе в пожарной охране. Если бы ваши сотрудники произвели обыск тщательней, то нашли бы в шкафу, в кармане серого пиджака мою трудовую книжку, где в последней записи указано: служил в органах внутренних дел непрерывно три года, пять месяцев и двенадцать дней. Начальник Управления пожарной охраны № 50 ГУПО МВД СССР. — Задержанный развернулся к операм. — Уточняю — МВД СССР. Следовательно, я бывший сотрудник Министерства внутренних дел. Поэтому требую не только адвоката, но и отдельную камеру в изоляторе. Больше ничего без защитника говорить не буду…

Тут, лейтенант питерской милиции, мягко говоря, лукавил. Не было в кармане серого пиджака никакой трудовой книжки. Пиджак в шкафу висел, а документа не было. Хотя, запись в документе существовала, и Тимур её запомнил дословно, когда рассчитывал свою выслугу — всего с армией получилось девять лет, два месяца и двадцать четыре дня. Плюс — полгода в дознании и месяц в уголовном розыске. Почти десять лет службы… Интересно, а как сейчас в разведке пойдёт счёт дней выслуги, учитывая опасность для жизни и здоровья сотрудника? Может быть, год за полтора? Или год за два?