Жизнь замечательных людей и зверей. Короткие истории о всяком разном

Трепов-старший: слуга царю, отец солдатам

Сын найденыша Дмитрий пошел весь в папу. С детства играл не в солдатики, а в городовых и нигилистов (каковых арестовывал и сажал в крепость). Когда вырос большой и стал служить при особе государя (где же еще?), то прославился отменным усердием в службе. Князь Урусов рассказывает о двух легендарных примерах треповской дотошности.

Во время похорон Александра III, командуя конногвардейским эскадроном, Трепов разъезжал перед строем и зычно покрикивал: «Веселей! Веселей глядеть, ребята!» Заботился, стало быть, чтоб его соколы глядели орлами.

А однажды, уже будучи полковым командиром и готовясь к высочайшему приезду по случаю Пасхи, немножко переусердствовал. Для нижних чинов, отряженных христосоваться с государем, Трепов подготовил специальный приказ, где всё было расписано до мелочей. «Усов не фабрить, в левой руке держать яйцо», – говорилось в документе. Перечитав, Трепов вдруг засомневался и на всякий случай приписал сверху «куриное». Так этот приказ стал историческим.

Летом 1905 года, на фоне военных поражений и ширящихся беспорядков, царь решил укрепить «вертикаль» верными кадрами и назначил кипучего долдона Трепова управлять всей внутренней политикой империи. В должности товарища министра внутренних дел Трепов стал руководить деятельностью всех губернаторов.

Д. Трепов – автор знаменитого приказа «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». За короткое время сей ценный кадр энергично привел страну к революции.

Трепов-младший: такой не подведет

В истории раз за разом повторяется роковая закономерность. Слабые, не уверенные в себе правители на исходе царствования вечно совершали одну и ту же оплошность: окружали себя сановниками, которые были лично преданы и энергичны, но абсолютно бездарны. Кипучий долдон, последняя надежда престола, немедленно начинал, пыхтя от усердия, подпиливать ножку и без того шатающегося трона.

Повторно, уже в последний раз, Николай Второй исполнил этот смертельный номер в декабре 1916 года: назначил на главную должность в правительстве беззаветно преданного, но совсем уж ничтожного Протопопова.

Саморазрушающиеся системы разваливаются, увы, по одним и тем же законам.

Любовник революции (возрастное)

Троцкий, обожавший звонкие фразы, сказал: «Революция избирает себе молодых любовников». Один такой Ромео, влюбившийся в революцию и сгоревший в пламени этой страсти, интриговал меня еще со школьных лет.

Помните повесть Алексея Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус»? Она густо населена разными неприятными персонажами, и на этом тошнотворном фоне завораживающей кометой проносится загадочный граф Шамборен, поэт-футурист и большевистский агент, за которым гоняется в Одессе вся белая контрразведка. Он едет в Европу для того, чтобы взорвать Версальскую мирную конференцию, почему-то везет в баночках с сапожным кремом восемнадцать крупных бриллиантов, «живуч, как сколопендра», палит из револьвера, но в конце концов попадается. Сцена его казни описана, как умел Алексей Николаевич – скупо и сильно: «– Стыдно, граф, – баском сверху прикрикнул ротмистр, – давайте кончать. – Тогда Шамборен кинулся к лестнице. Едва его кудрявая голова поднялась над палубой, – француз [палач] выстрелил. Шамборен покачнулся на лестнице, сорвался, и тело его упало в море».

Тогда же я прочитал, что фамилия персонажа выдуманная, но человек был реальный. Некий юный чекист французского аристократического рода, чуть ли не маркиз, сыграл важную роль в освобождении Одессы от интервентов весной 1919 года. Время от времени я вспоминал о товарище маркизе и обещал себе, что обязательно его разъясню. Собрался только сейчас. Это оказалось нетрудно, слава Интернету.

Правда, про этого эфемерного человека понаписано много всякой сомнительной дребедени. Довольно трудно понять, что было на самом деле, а что приплетено и нафантазировано, причем давно, еще в двадцатые годы. Если заинтересуетесь – ройте дальше сами, разбирайтесь. Я расскажу коротко и без беллетризирования.

Во-первых, да – он был кудрявый. Это факт.

Впрочем, А. Н. Толстой его лично знал – видел в московских богемных кафе, где этот приметный юноша («с пушистыми светлыми волосами, правильными чертами лица и горящими глазами», вспоминает Н. Равич) читал свои стихи (кажется, не выдающиеся) и поэтические переводы из Теофиля Готье – великолепные (по отзыву не кого-нибудь, а самого Мандельштама).

Настоящее имя – Георгий Лафар, он же де Лафар, он же де ла Фар, он же де ла Фер, он же Делафар (последнее имя встречается в источниках чаще всего). Титулованный он был или нет, я так и не понял. Маркизов де ла Фар во Франции вроде бы не водилось. Зато граф де ля Фер, как мы знаем, по меньшей мере один точно имелся.