Жизнь замечательных устройств

Цвет назвал метод разделения «хроматографией», став тем самым вторым ученым, фамилия которого не исключает возможности того, что он назвал свое открытие в честь себя (хромато — по-гречески «цвет»). Первым химиком, которого можно заподозрить в присвоении открытию своего имени, был француз Поль Эмиль Лекок де Буабодран, перооткрыватель галлия. Галлий по латыни — и Франция, и петух, а Лекок — петух, но уже по-французски. Ну, что сказать — повезло Цвету и де Буабодрану с фамилиями. Цвет считал, что его метод может иметь более широкое применение, чем разделение растительных пигментов. В более поздней статье он продолжил работать над модификацией метода, пытаясь подобрать «идеальные адсорбенты», испытывая несколько десятков материалов. Ещё в более поздних работах Цвет описал существование двух разных хлорофиллов (a и b) и четырёх ксантофиллов.

Работу Цвета критиковали многие коллеги и эксперты. Так, еще один специалист по химии хлорофилла Леон Павел Мархлевский многократно пытался упрекнуть Цвета в том, что сами основы хроматографии не имеют научного смысла, сам по себе метод, предложенный Цветом, неправильный, результаты невоспроизводимы и вообще, скорее всего, это артефакты — хлорофилл, по мнению пана Мархлевского, мог быть только один. Но Цвет стоял на своём и продолжал работу, выявляя связи и взаимоотношения между различными типами хлорофилла. Параллельно работам Цвета немецкий химик Рихард Мартин Вильштеттер, получивший в 1915 году Нобелевскую премию по химии «за исследования красящих веществ растительного мира, особенно хлорофилла», тоже не уверенный в методике Цвета, проводил свои эксперименты по старинке, используя большое количество растворителей для экстракции. Цвет, проанализировав работы немецкого коллеги и используя хроматографию для разделения, обнаружил в них некоторые неточности, которые Вильштеттер учёл в своей работе, что, возможно, и позволило получить ему Премию. Методически же это означало, что хроматография — метод воспроизводимый, результаты, которые получены с помощью хроматографии, правильны и вполне научны (научная база различных видов хроматографии была создана позже, фактически в работах другого Нобелевского лауреата — Ирвина Лэнгмюра, изучавшего процессы адсорбции). В 1918 году Вильштеттер, пользуясь правом Нобелевского лауреата (из-за Первой мировой войны получить премию и прочитать Нобелевскую лекцию Вильштеттер смог только в 1920 году), выдвинул Цвета на Нобелевскую премию именно за создание метода хроматографии, но в том году Премию получил разработавший технологию промышленного производства аммиака соотечественник Вильштеера — Фриц Габер. После этого решения на Нобелевский комитет посыпались гневные письма, а в прессе стали появляться разгромные статьи, в основном от учёных из Франции, Бельгии и Британии. Нобелевская премия 1918 года была предметом столь оживлённых дебатов не из-за того, что она не досталась Цвету, а из-за личности Габера: кроме разработки метода синтеза аммиака Фриц Габер разработал основные принципы химической войны, и именно он руководил первой газобаллонной атакой во время Второй Битвы при Ипре 22 апреля 1915 года (кстати, помогали ему в этом будущие Нобелевские лауреаты Джеймс Франк, Густав Герц и Отто Ган, а с другой стороны линии фронта противодействовать химическому оружию пытался не только британец Холдейн, но и уже ставший Нобелевским лауреатом француз Виктор Гриньяр). В 1919 году Михаил Цвет умер под Воронежем, куда его с другими сотрудниками Варшавского университета эвакуировали с началом Первой мировой войны. По одной версии, он умер от голода, по другой — из-за осложнения после операции. На его могиле в 1992 году было установлено надгробие с надписью: «Ему было дано открыть хроматографию, разделяющую молекулы, объединяющую людей». Несмотря на то, что хроматография помогла разобраться с пигментами, как химический метод она стала применяться только с 1930-х годов, когда наконец стало понятно, как она работает. Возможно, это произошло из-за того, что учёный, разработавший самый ценный метод разделения смесей, который используется в самых разных химиях — от органической химии до химической криминалистики, — всегда считал себя простым ботаником и представлялся как ботаник.

1912. Реактив Гриньяра

В августе 1914 года миллионы мужчин в Европе были поставлены под ружьё. Среди них оказался 43-летний профессор, получивший в 1912 году Нобелевскую премию по химии.