Жизненная сила

Если бы я удосужилась пробудить в посыльном чувство благодарности (позвонила его боссу, объяснила, что посыльный ни в чем не виноват, предложила заплатить штраф) да вдобавок пожаловалась на какие-нибудь женские проблемы (засорившуюся раковину, одинокие вечера), этот посыльный трижды приехал бы ко мне, лишь, бы еще раз побеседовать со своенравной, но симпатичной бабенкой, развлечься с ней и еще долго рассказывать об этом; но кому нужны такие приключения? Мне они порой необходимы, однако это бывает редко. Просто приятно сознавать, что при желании нечто подобное можно устроить.

Лесли Бек смотрел на меня в упор.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — заявил он. — Ты могла бы себе многое позволить, если бы захотела, но ты не хочешь. Ты всегда была такой. И многое упустила в жизни.

У меня создалось впечатление, что он пришел устроить сцепу, выбить меня из колеи, и я чуть не испугалась.

— Напрасно ты отказалась поужинать с нами, — добавил он.

— Я устала.

— Барбара вернулась домой только в три часа ночи, — сообщил он. — И с ней ничего не случилось. Она приезжала на Ротуэлл-Гарденс, взглянуть на картины Аниты. Она про них еще не рассказывала?

— Не успела, — ответила я. — Лесли, мне некогда. — И я удалилась в хранилище, пока он не прочел мои мысли, а в них, выражаясь языком дешевых романов, которые изредка почитывала Аида, царило смятение.

НОРА

И в эту минуту смятения, читатель, мы покинем Мэрион и вернемся ко мне.

Сказать или промолчать? Это основной вопрос рубрики вопросов и ответов, и, поскольку такие колонки неизменно присутствуют в журналах для ограниченных женщин, нет причин считать, что подобных проблем не существует. Да что там, мы можем даже слегка раздуть эти проблемы, переместив их в сферу мужских интересов. Допустим, я — Марк (ты заметил, читатель? Отныне я — молодой мужчина по имени Марк), я женат на Сью, наши лучшие друзья — Алан и его жена Эллин, хорошие знакомые — Хелен и Питер, и Сью сообщает мне, что у Эллин роман с Питером. И я отвечаю Сью: жена, я не желаю об этом знать, замолчи, это просто слухи. Если мы будем смотреть на происходящее сквозь пальцы, проблема разрешится сама собой. Точно так же поступят и Алан, и Хелен. Но в таком случае я узнаю о скандале из других источников, от каких-нибудь знакомых или коллег. И тогда о романе Эллин будут знать все, кроме Алана, моего лучшего друга, и все мужчины станут жалеть его, но в глубине души — презирать. Очевидно, рано или поздно Алан обо всем узнает — ибо кто-нибудь сочтет своим долгом известить Хелен, а Хелен позвонит Алану. Весть об измене жены потрясет Алана, мало того, он сочтет, что друзья предали его, умолчав о случившемся. Так что же мне делать? Немедленно созвониться с Аланом? Предать Эллин, которая мне нравится? Эллин, лучшую подругу моей жены? Теоретически я мог бы сам поговорить с Эллин или поручить Сью — в сущности, какая разница, кто возьмет на себя эту миссию — попросить Эллин порвать с любовником ради Атана? Разумеется, ничего подобного Эллин не сделает. Она возмутится. Это ее личное дело, при чем тут я? Но я имею самое прямое отношение к происходящему. У супружеских пар немало общего. Недостойные поступки друзей не оставляют нас равнодушными.

Любовники, обманывающие супругов, убеждены, что на них никто не обращает внимания, но, конечно, это неправда, и они это понимают. Их видят вдвоем в припаркованных машинах, как миссис Соню Кольер и ее любовника, в малолюдных ресторанах, в дальних уголках парков, видят выходящими из отелей, расположенных по соседству с их домами, и слухи начинают расти и множиться, даже в крупных городах, где все считают себя незаметными, но на самом деле существуют в обособленных компаниях, мало чем отличающихся от провинциальных. Присмотритесь к почтовым индексам на рождественских открытках, которые вы рассылаете, — прожив пару лет на одном месте, вы будете поддерживать связь преимущественно с теми знакомыми, которые живут по соседству, за углом.

Чаще всего мы выбираем бездействие, ибо кому хочется приносить дурные вести, становиться нарушителем семейного покоя, провоцировать ссоры? Мы, друзья, безмолвствуем, а браки распадаются, люди расстаются. И тогда мы, друзья, принимаем ту или иную сторону, остаемся с одним из бывших супругов, не обязательно с пострадавшим, потому что пострадавшие, как правило, скучны со своими жалобами и слезами, а у виновников начинается радостная новая жизнь, им обеспечен прилив энергии. Но как бы там ни было, невозможно дружить и с преступником, и с жертвой — и мы избегаем этого, боясь очутиться в нелепом положении. В компании возникают трения, начинаются поиски виноватых, выяснения, кто кому и что сказал, и в мгновение ока компания распадается. Дружеские узы редко выдерживают такое напряжение. И Алан, ни в чем не повинная жертва, ради которой вы хранили молчание, говорит вам: «Марк, подлец, ты все знал и молчал? А ведь я считал тебя другом!» И он прав.