Жизненная сила

Счетчик такси продолжал щелкать. Издательский коллектив рисковал опоздать на поезд. Мэрион согласилась сесть в такси и отправиться с новыми знакомыми в Лондон, откуда Эд привез ее к нам домой, на Брамл и Террас. У нас не было свободной комнаты, но мы нашли ей жилье в подвале дома Лесли Бека. По вечерам Мэрион присматривала за Хоуп и Сереной, а также за моими сыновьями Ричардом и Бенджамином, за Кэтрин, дочерью Розали, и за Барни, сыном Сьюзен, днем училась на курсах при «Куртолде», объединяла нашу компанию, переходила из одного дома в другой, впитывала принципы тех, кого сейчас в попытке принизить называют «болтливым классом», а я бы назвала «сознательным классом», — людей, подобных этим, мир вряд ли когда-либо увидит вновь, они исчезают, как французская провинциальная кухня.

Мы составляли особый слой общества, располагаясь где-то между уличными протестантами и буржуазным истеблишментом. Мы служили амортизаторами нации, от нас зависел исход голосования: когда наше терпение иссякало, мы переходили на другую сторону. Это было наше единственное преимущество — если не считать ощущения явного могущества благонамеренного общества и праведного негодования, которое оказывало некое волшебное воздействие на ход событий. Мы бывали в театрах, читали романы, беседовали о политике, укреплялись в своем возмущении, следили за новостями, слушали радио, проявляли активность на родительских собраниях, воспитывали детей в духе отрицания расизма и полового шовинизма — когда всем нам стало ясно, что он существует, — и симпатизировали окружающим. («Колин, почему Джордж подрался с тобой на детской площадке? Нет, не надо давать ему сдачи. Поговори с ним. Постарайся попять и простить его. Подружись с ним».) Мы разочаровались в своем поколении, наконец осознав наше бессилие и ограниченность, словно непреодолимые силы мира захлестнули и потопили пас, как океанские волны захлестывают тихую бухту среди камней. Мы возлагали надежды на будущее, которое создадут наши дети, если только мы правильно воспитаем их. Думаю, эти убеждения были и остаются благородными. И я продолжаю верить в Аманду и Колина, которые сидят у меня на кухне, — в обнаженную, жизнерадостную, чуждую стеснения Амапду с металлической скобкой на зубах и в Колина с полотенцем вокруг талии. Дети будут лучше нас.

Эд привез Мэрион к нам домой; мы полагали, что она достойна лучшей участи. Мы относились к ней как к машине с неисправным двигателем, считали, что если будем стараться изо всех сил, втащим ее на гребень холма и спустим оттуда, то двигатель пробудится к жизни и дальше машина поедет сама. Беда заключалась в том, что она скатилась с холма и попала в колею, которую выбрала не она, а мы, а двигатель так и не завелся. Мэрион стояла у кухонной раковины и чистила огурцы, надев резиновые перчатки, пока Винни не заставлял снять их; в свои почти тридцать лет она была незамужней и бездетной, жила в одной комнате, спала на диване, работала ассистентом то в одной, то в другой галерее, пока однажды не высказывала начальству все, что о нем думает, и либо уходила, либо бывала уволена. Мир. галерей тесен, репутация Мэрион вскоре стала всем известна. «Какая Мэрион? Мэрион Лоуз? Нет, она нам не подходит». Впрочем, с нами она никогда не бывала резка и груба. Мы оставались ее надеждой и опорой.

Она доверяла нам и тем усугубляла лежащую на наших плечах ответственность.

«Шофер» Лесли прошлась по дорожке, «на каждом шагу давя муравьев», как позднее выразилась Розали. На вид ей было лет сорок пять, она держалась томно, словно устала от продолжительной битвы, ее рост превышал шесть футов. Эта женщина явно не могла оценить ни приготовленный Винни ленч из пяти блюд, ни деревенскую грубоватость местного вина. Ленч был непоправимо испорчен, безмятежность дня улетучилась.

Лесли Бек представил свою спутницу как леди Анджелу Петтифер. «Ролле» принадлежал ей, она направлялась в Бордо через Каор и согласилась подвезти Лесли. Скоро мы поняли, что ошиблись насчет нее. Лесли Бек попытался было принести шампанское, но она прогнала его вместе с бутылкой.

— Шампанское не сочетается со свининой и бобами, — заявила она. Одна из пас! Ее заинтересовала судьба Мэрион, она разузнала все подробности прежде, чем мы успели преломить свежий хрустящий хлеб и доесть салат из помидоров и базилика. — Вам бы надо иметь собственную галерею, — заявила леди Анджела. — Вам необходим спонсор.

Мы с надеждой обратили на нее взоры. Титул, «ролле»…

— Не я, — продолжала гостья. — Я вечно прогораю. Но у меня есть друзья…

И мы стали с ней еще любезнее, чем прежде.

— Кстати, на всякий случай: я не любовница Лесли, — неожиданно заявила она.

Мы с Розали обрадовались. Наличие жены еще можно вытерпеть, появление других наложниц внушает тревогу.