Жизненно важный орган

И если бы то, чем ты занимаешься, было официально разрешено законом, акт вручения ребенка в руки матери происходил бы совсем по-другому. Тогда ты надел бы не этот заношенный и заляпанный пятнами физраствора халат, а безупречный черный костюм с белоснежной сорочкой и ярким галстуком, и в момент, когда ребенка внесли бы в твой кабинет, специально приглашенный оркестр грянул бы туш, и весь персонал Центра выстроился бы шеренгой в коридоре, чтобы поздравить счастливых супругов с пополнением семейства, а внизу, перед парадным подъездом, толпилась бы свора родственников и знакомых, и когда эти Коля и Маша вышли бы с ребенком на ступеньки, вся эта толпа заорала бы, кинулась им навстречу, захлопала пробками шампанского, а кто-то обязательно суетился бы вокруг, снимая смеющиеся, очумелые от счастья лица крупным планом на видеокамеру…

Такое зрелище ежедневно можно наблюдать у каждого роддома, а мы чем хуже? Да, этого ребенка мы сделали. Но разве из-за этого его появление на свет не может считаться великим событием?!. – Не сдержавшись, Дейнин скрипнул зубами.

Ладно, сказал он себе. Главное – чтобы все было хорошо и на этот раз. Пусть эта семья живет счастливо и долго-долго…

* * *

В дверь кокетливо стукнули рассыпчатой дробью.

– Да-да, – громко отозвался Дейнин, запирая свой винный склад. Он уже знал, кто к нему пожаловал. – Входите, Белла Аркадьевна…

Это действительно была Белла, Белка, как ее звали за глаза. В руке у нее был рулон свежей компьютерной распечатки, так называемая простыня.

– Ну как прошла церемония вручения, Ярослав Владимирович? – осведомилась она, подходя к столу и грациозно опираясь на его край холеной рукой.

Дейнин пожал плечами.

– Да нормально, – ответил он, стараясь придать своему голосу будничность. – Как всегда.

– Все довольны, все смеются? – уточнила Белка, пытливо всматриваясь в лицо Дейнина.

– Еще бы, – устало откликнулся Дейнин. – И не только смеются… Мамаша даже прослезилась – от счастья, разумеется…

– Что ж, – задумчиво проронила Белла Аркадьевна. – Антре ну суа ди[1], на ее месте я бы тоже плакала…

– В каком смысле?! – резко повернулся к своей собеседнице Дейнин.

– От радости, от радости, – замахала на него на-маникюренными коготками Белка. – А вы что подумали, Ярослав Владимирович?

– Ничего. Ладно, что это вы мне принесли? – спросил Дейнин, чтобы избежать психологических разборок в типично бабьем стиле. Хотя и сам знал, о чем идет речь в распечатке.

– Это данные по побочникам, Ярослав Владимирович.

Белла Аркадьевна положила на стол рулон и судорожно извлекла из кармана халата пачку «Винстона», пробормотав: «Если вы не возражаете, Ярослав Владимирович, я вас немного отравлю».

Дейнин услужливо щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить, и приглашающим жестом указал Белле Аркадьевне на кресло.

Потом уселся сам и пробежал глазами по длинной таблице, занимавшей всю ширь простыни.

Не просмотрев и трети списка, он не удержался и заглянул сразу в конец.

Всего в списке было сто восемьдесят пять позиций.

Дейнин покачал головой:

– Да-а-а… многовато что-то на этот раз у нас с вами побочников, Белла Аркадьевна.

Вскинув точеную голову, Белка пустила струю дыма в потолок.

– Не то слово, Ярослав Владимирович, – согласилась она. – Ужасно много, ужасно!.. А что сделаешь? Вы же знаете, этот случай был… ну, просто экстраординэр… Пришлось повозиться с ДНК, чтобы хоть как-то нейтрализовать носители патологии на генном уровне. С наследственными болезнями возни всегда больше, вы же знаете…

– Знаю, – покорно согласился Дейнин. – Но, по-моему, у нас еще такого количества побочников не было. Ну пятьдесят, ну восемьдесят, ну сто, в конце концов, но чтобы сто восемьдесят пять – такого я не припоминаю…

– Да-да, – грустно кивнула Белла Аркадьевна своей аккуратно уложенной гривой. – Своеобразный рекорд, Ярослав Владимирович. Только вот в Книгу Гиннесса его никогда и никто не занесет.

– И не надо, – быстро сказал Дейнин, возвращаясь к тому месту в списке, где он остановился. – Дурной славы нам только не хватало!.. Знаете, Белла Аркадьевна, иногда я просыпаюсь ночью в холодном поту от того, что мне приснилось, будто о подробностях нашей с вами работы пронюхал какой-то шустрый писака и накатал статью в своей газетенке…

– А пропо, Ярослав Владимирович, – усмехнулась Белка, осторожно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, – вы не боитесь, что рано или поздно ваш сон может стать явью? Все-таки среди наших клиентов всякие люди попадаются, несмотря на жесткий предварительный отбор. И хотя не в их интересах трубить на каждом углу об истинном происхождении ребенка, но вдруг на радостях когда-нибудь кто-то из них все-таки проговорится… пусть неофициально, соседям или своим же родственникам, а те передадут все это по цепочке… И что мы с вами тогда будем делать?