Жизненно важный орган

Когда Шурочке передали, что ее вызывает Ярослав Владимирович, она мыла полы в коридоре первого этажа – уже третий раз задень. Именно здесь, в вестибюле, требовалось прилагать особые усилия, чтобы поддерживать чистоту. На остальных этажах достаточно было помыть пол два раза: в начале и в конце смены. А внизу мраморная плитка быстро покрывалась пылью и грязью, которую несли в здание на своих подошвах посетители. И если полениться и махнуть рукой на это нескончаемое загрязнение, то на следующий день придется применять жесткую щетку и всевозможные чистящие средства, чтобы удалить въевшуюся в мрамор грязь.

Зарубина сразу поняла, зачем она понадобилась Дейнину, но, не торопясь, домыла вестибюль под неодобрительным взглядом пенсионера-вахтера, собрала свои нехитрые уборочные принадлежности, отнесла их в специальный чуланчик в конце коридора второго этажа и лишь потом, переваливаясь с боку на бок, поплыла к лифту.

Кабинет Дейнина располагался на четвертом этаже, где вечно кипела суета. Носились туда-сюда с какими-то бумагами вертлявые девчонки из делопроизводства. Проплывали неспешно, как матроны, степенные медсестры. Цокали каблучками-шпильками высокомерные врачихи. А в закутке возле лестницы черного хода стоял дым коромыслом – там было излюбленное место для перекуров научных сотрудников.

Шура шла по коридору сквозь косые, равнодушные и откровенно ненавидящие взгляды и чувствовала себя особенно огромной и неуклюжей. Иногда ей приходилось даже сходить с ковровой дорожки, чтобы пропустить группки людей, шедших ей навстречу, – при этом она бормотала скороговоркой: «Здрасьте», но, как правило, ее не замечали…

Когда впереди наконец показалась обитая черной кожей дверь с золоченой табличкой «Главный специалист Дейнин Ярослав Владимирович», Шура вздохнула с невольным облегчением и зачем-то постучала прямо в глушившую все звуки обивку.

Потом осторожно, словно боясь сорвать дверь с петель, приоткрыла ее настолько, чтобы в образовавшуюся щель пролезла голова, и заглянула внутрь:

– Вы меня вызывали, Ярослав Владимирович?

Дейнин работал за компьютером.

– Да-да, входите, Шурочка, – рассеянно отозвался он, продолжая бойко щелкать клавишами и сосредоточенно вглядываясь в озаренный неестественным, каким-то потусторонним светом экран.

Чтобы последовать его приглашению, Шуре пришлось распахнуть дверь до отказа.

Дейнин наконец оторвался от компьютера и развернулся к Шуре всем корпусом.

– Присаживайтесь, – торопливо предложил он, указывая на стулья за небольшим столиком, приставленным торцом к его рабочему столу.

Но Шура отрицательно помотала головой и переступила с ноги на ногу. Как всегда, в кабинетах людей, занимающих значительные должности, она чувствовала себя не в своей тарелке. В руках всегда чего-то не хватало. Например, швабры: на ее палку можно было бы так удобно опереться, но кто ж заходит к начальнику со шваброй?..

– Послушайте, Шура, – начал Дейнин, избегая встречаться взглядом с Зарубиной. Он даже снял очки в золоченой оправе и принялся с преувеличенным старанием изучать их со всех сторон. – У меня к вам опять есть дело, которое, конечно, не по вашему профилю… Но я уверен, что вы и на этот раз с ним справитесь… Ведь справитесь, Шурочка? Выручите нас, гнилых интеллигентов, а?

Шура молчала, время от времени привычно переминаясь с ноги на ногу: с таким весом долго не простоишь без движений.

Как всегда в подобных случаях, слова у нее куда-то пропадали. Смущение такого умного человека вызвало у нее замешательство.

– Да вы не беспокойтесь, – продолжал тем временем Дейнин, переставая терзать свои очки и близоруко вглядываясь в лицо Шурочке, – насчет оплаты я распоряжусь, чтобы вам оформили… сдельно-премиальные… Ну, что скажете?

Шура невпопад кивнула и сипло осведомилась:

– А сколько… скольких… надо?

Уже произнеся эти слова, она внутренне обругала себя: «Да какая тебе разница, дуреха?! Можно подумать, что ты откажешься, даже если их будет целая сотня!»…

Дейнин нацепил очки на нос, сразу став отчужденно-официальным, и поднялся из-за стола.

– Восемь, – сказал он, отпирая огромный, четы-рехсекционный сейф, стоявший в углу кабинета. – На этот раз их восемь… Что, много?

– Да нет, – выдавила Шура, чувствуя, как пылают у нее щеки. – Нормально…

Дейнин мельком покосился на нее, продолжая копаться в недрах сейфа. Вид у него при этом был такой, словно он хотел что-то сказать, но передумал.

– Вот, держите, – сказал он, подавая Шуре прямоугольную пластиковую коробочку мерзко-коричневого оттенка. – Я там уже все подготовил… в смысле, зарядил… Ровно восемь доз…

И когда она, нелепо прижимая коробку к груди, двинулась, колыхая мощными бедрами, к двери, произнес ей вслед с натужно-шутливой интонацией:

– Только смотрите не промахнитесь…

Шурочка вздрогнула, хотела что-нибудь ответить, но перед ней уже оказалась дверь, и она молча принялась протискиваться в нее, стараясь не выронить коробку.

Шурочке не повезло. По отделению патологии, которое сотрудники Центра с черным юмором окрестили «салоном красоты», сегодня дежурила Ольга Николаевна, женщина откровенная и прямая.