Жизненный путь Христиана Раковского

Раковский приехал в Лозанну 27 ноября 1922 г., когда конференция вступила в третью неделю работы. Он сразу принял представителей печати и заявил, что Россия будет добиваться участия во всей работе Лозаннской конференции, указав, что вопрос о Проливах тесно связан со всем комплексом вынесенных на нее проблем. «Немыслимо поэтому привлечение России только в качестве эксперта для заслушивания ее соображений по отдельным вопросам. Россия, напротив, должна принимать участие в переговорах на основе полного равноправия». Он завершил свою первую пресс-конференцию в Лозанне выражением убежденности, что мир в Европе не находится под угрозой, что ни одно государство не желает войны и что все страны заинтересованы в мире. Это было весьма интересное заявление, существенно отличавшееся от обычной риторики советских деятелей того времени и особенно следующих лет, всячески преувеличивавших опасность войны «империалистических государств» против Советской страны и использовавших такие заявления во внутриполитических целях, для того чтобы сломить шею оппозиции и для завинчивания репрессивных гаек в целом. Раковский же на этом фоне выглядел чуть ли не пацифистом – термин этот в большевистском лексиконе, как неклассовый, считался ругательным.[390]

30 ноября Раковскому была передана нота, отвергавшая настояния российско-украинско-грузинской делегации. Советская делегация не была допущена к участию в ближневосточной конференции в полном объеме. Ей лишь давалась возможность участия в политической комиссии конференции, и то только при обсуждении вопроса о режиме Черноморских проливов.

Создается впечатление, что и на конференции, и вне ее заседаний Раковский пользовался таким же или даже еще большим авторитетом, чем глава делегации Чичерин, видимо, в связи с тем, что он занимал пост главы правительства все еще формально независимого государства. Отсюда – его личные ноты, контакты с главами государств и т. п.

В основном советская делегация работала в кулуарах конференции. Х. Г. Раковский продолжал контакты с А. Стамболийским, который вновь возглавлял болгарскую делегацию. В беседах с ним удалось установить, что Болгария готова присоединиться к соглашению о свободе прохода через Проливы торговых судов в мирное и в военное время.[391] Раковский встречался с главой турецкой делегации Исмет-пашой и членом делегации Ризой Нури-беем и договорился о взаимной поддержке делегаций обеих стран по жизненно важным проблемам.

Как и в Генуе, Раковский был основным связующим звеном между советской делегацией и представителями прессы. Он принимал журналистов, используя контакты с теми печатными органами, в которых ему уже довелось выступать. В интервью журналисту из газеты «Матен», данном 27 ноября, в день прибытия в Лозанну, он обосновал право российской делегации на участие в обсуждении всех вопросов, касающихся Ближнего Востока, и в то же время огласил ее позицию по вопросу о Черноморских проливах, особенно подчеркнув необходимость замены британского контроля над ними контролем государств региона.[392] Многие печатные органы сочувственно комментировали это заявление, отмечая, что оно кратко и ясно.

В то же время Х. Г. Раковский вместе с Г. В. Чичериным подготовил ряд важных аналитических документов по ближневосточным проблемам, обосновывавших необходимость участия советских республик в их обсуждении и решении. Меморандум по проблеме Проливов был представлен конференции 4 декабря. Здесь подчеркивалось, что с середины XIX в. эта проблема рассматривалась как составная часть всего Восточного вопроса. Теперь же государства Западной Европы рвут с этой традицией, полагая, будто мир на Ближнем Востоке может быть достигнут без России и ее союзников – Украины и Грузии; обосновывалась нереальность как механического разрыва единого комплекса, так и развязки его без учета интересов группы сопредельных государств.[393]

Подписывая конвенцию о Проливах, предусматривавшую, в частности, свободный проход через Босфор и Дарданеллы как мирных, так и военных судов всех стран, Раковский огласил декларацию, в которой говорилось: «Главная цель авторов этой конвенции и, в частности, английской дипломатии заключалась в том, чтобы сделать для английского военного флота доступ к территории Советского Союза (Раковский чуть поторопился – таковое образование только подготовлялось, но еще не существовало! – Авт.). Поэтому изменение конвенции, то есть закрытие Проливов для иностранных судов, а также и для советского военного флота является в интересах мира». Выражалась в то же время готовность при условии закрытия Проливов для военных судов заключить соглашение с черноморскими государствами по ограничению морских вооружений.[394]

После подписания конвенции о Проливах исчерпались вопросы, по которым Россия и другие советские республики были допущены на Лозаннскую конференцию.