Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Верховные права князя-вотчинника рассматривались как доходные статьи его вотчинного хозяйства, и к ним применяли одинаковые приемы пользования, дробили их, отчуждали, завещали; правительственные должности отдавались во временное владение, в кормление или на откуп, продавались; в этом отношении должность судьи сельской волости не отличалась от дворцовой рыбной ловли, там находившейся. Так, частное право собственности на удел стало политической основой державной власти удельного князя, а договор являлся юридическим посредником, связывавшим эту власть с вольными обывателями удела [Ключевский В.О.: Том 1. , S. 21379].

Князь-родич XII века, оставшись без волости, не лишался «причастия в Русской земле», права на державное обладание частью земли, следовавшей ему по его положению в княжеском роде. Удельный князь-вотчинник XIV века, потеряв свою вотчину, терял вместе и всякое державное право, потому что удельные князья, оставаясь родственниками, не составляли рода, родственного союза. Безудельному князю оставалось только поступить на службу к своему же родичу или к великому князю литовскому.

Так как в начальные эпохи образования государства идея государственности не могла быть развитой, то и в княжеской власти наряду с чертами публичного характера существовали черты, имевшие частноправовой характер; так, мы видим, что волости или княжения раздавались князьями родственникам, как частная собственность. Суд также имел в значительной степени характер не общественной должности, но частной собственности: он жаловался князьями в кормление и отчуждался в частные руки жалованными грамотами; кормления, с которыми соединялось отправление суда, были своего рода пенсией или вознаграждением за военную службу.

О соотношении частноправового и публично-правового начал в системе управления в удельный период В.Ф. Платонов отмечает следующее: «Историко-юридическая школа дала нам картину частного быта в удельном периоде, понимая этот быт, как подготовительный или переходный к государственному бытию. На основании воззрений этой школы об уделе мы можем сказать, что удел есть территория, подчиненная князю на праве гражданском как частная земельная собственность, т.е. вотчина. Однако некоторые исследователи находили в удельное время явления и понятия государственного порядка и поэтому отрицали исключительное господство в уделе частноправовых начал. На основании их воззрений мы можем сказать, что удел есть территория, подчиненная князю наследственно и управляемая им на основании начал и государственного и частного права, причем различие этих начал князьями чувствуется, но в практике не проводится» [Платонов С.Ф.: Часть первая, С. 107. История России, С. 32352].

Княжеский удел есть территория, подчиненная князю на праве гражданском, как частная земельная собственность, т. е. вотчина. Княжеский удел представлял собой единство политической и хозяйственной организации общественной жизни. Политическая власть – державные права, и экономическая власть – собственность организационно не разъединены, и институционально не оформлены. В княжеском уделе существовало единство «земли», как волости – административной единицы, объекта государственной власти. И «земли», как вотчины – объекта хозяйствования и частного владения, собственности.

Старинная княжеская «волость» заменилась «уделом», которым князь владеет как собственностью, – всякое основание политического единства исчезает, князья уже не имеют привычки вспоминать, что они «одного деда внуки» и что у них должен быть старший, который бы «думал-гадал» о Русской земле. Вопрос относительно образования уделов является спорным. По мнению Н.М. Карамзина разделение Руси на уделы было следствием личной слабости князей, их любви к детям. С.М. Соловьев находил объяснение этого явления в общем праве княжеского рода владеть землею, приобретенною трудами их отцов и дедов; и единством княжеского рода, которому в лице отдельных его членов принадлежало управление всею русскою землею. Пассек и Костомаров придерживались того мнения, что уделы образовались под влиянием стремления городских общин к самостоятельности. Но каковы бы ни были причины образования уделов, этот порядок вещей свидетельствует о раздроблении власти и о частноправовых на нее воззрениях.