Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Вотчины жалованные, испрошенные у мирской власти, были основным фондом земельного богатства монастырей. Монастырские вотчины составились из земель служилых людей и из земель казенных и дворцовых, составлявших запасный фонд для обеспечения служилых людей. Монастырское землевладение своими успехами создавало государству большие затруднения в деле материального обеспечения военно-служилого класса. Предпринимаемые правительством, в тот период, попытки вернуть отходившие к монастырям земли в казну или представителям служилого класса, были чаще всего неудачными. При этом потери государственного хозяйства на монастырском землевладении, ему приходилось возмещать за счет усиления эксплуатации крестьянского труда, усиливая его податное напряжение. А потом, льготные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель казенных и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами. Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими мерами ограничивать крестьянское право перехода от одного хозяина к другому. Это ограничение еще не крепостная неволя крестьян; но оно подготовило полицейскую почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение содействовало и увеличению тягости крестьянского труда, и уменьшению его свободы.

Это привело московское правительство к столкновению с церковной иерархией. В связи с чем, неоднократно поднимался вопрос о церковных, и о собственно монастырских вотчинах. Но с этим вопросом, который для государства имел только экономическое, аграрное значение, сплелось столько разнообразных интересов политических, социальных, церковно-нравственных, даже богословских, что он разросся в целое государственное и церковное движение. Это движение внесло значительное оживление в жизнь Московской Руси, и придало особый характер целому веку нашей истории.

Преподобный Кирилл Белозерский был против владения селами и отклонял предлагаемые земельные вклады, но вынужден был уступить настояниям вкладчиков и ропоту братии, и монастырь уже при нем начал приобретать вотчины.

В.О. Ключевский задается вопросом: «как могло случиться, что общества людей, отрекавшихся от мира и всех его благ, явились у нас обладателями обширных земельных богатств, стеснявших государство?»

В.О. Ключевский показывает, какое направление принимала жизнь старых пустынных общежительных монастырей к половине XVI века. Он отмечает, что рост монастырского землевладения, накапливаемого ими материального богатства, имел следующие последствия. Из трудовых земледельческих общин, питавшихся своими трудами, где каждый брат работал на всех и все духовно поддерживали каждого из своей братии, многие из этих монастырей, если не большинство, разрослись в крупные землевладельческие общества со сложным хозяйством и привилегированным хозяйственным управлением. Монастырское братство обременялось многообразными житейскими суетами, поземельными тяжбами и запутанными мирскими отношениями.

Окруженное монастырскими слободами, слободками и селами, братство такого монастыря представляло собой, по словам В.О. Ключевского, «черноризческое барство». На него работали сотни и тысячи крестьянских рук, а оно властно правило своими многочисленными слугами, служками и крестьянами, а потом молилось о всем мире, и особенно о мирянах-вкладчиках своего монастыря. Инок, полагавший в основу своего подвига смирение и послушание, «еже не имети никоея же своея воля», видел себя членом корпорации, властвовавшей над многочисленным населением монастырских земель.

Богатые монастыри накапливали большие суммы денежных средств, обильно приливавшие к ним от вкладчиков и из обширных вотчин. Монастыри обогащались за счет вкладов по душе и взносами для пострижения. Таким взносом как бы обеспечивалось пожизненное содержание постриженика в монастыре. Этот источник расширялся по мере того, как в древнерусском обществе укреплялся обычай постригаться под старость или перед смертью.

Куда же девали богатые монастыри свои деньги? Обличители XVI века настойчиво повторяют, что монастыри вопреки церковным правилам дисконтировали – отдавали деньги в рост, особенно в ссуду своим крестьянам. Вассиан Косой изображает их суровыми заимодавцами, которые налагали «лихву на лихву», проценты на проценты. Для погашения задолженности они у несостоятельного должника-крестьянина отнимали корову или лошадь, а самого с женой и детьми сгоняли со своей земли или судебным порядком доводили до конечного разорения. Это обвинение в «заимоданиях многолихвенных убогим человеком» было выдвинуто на Стоглавом соборе и отчасти поддержано царем, который спрашивал: «Церковную и монастырскую казну в рост дают – угодно ли это богу?» Отцы собора отвечали постановлением: архиереям и монастырям деньги и хлеб давать крестьянам своих сел без роста, чтобы крестьяне за ними жили, от них не бегали и села их не пустовали бы. Так, по вине земельного богатства монастыри начали превращаться из убежищ нищей братии в ссудолихвенные конторы.