Жизнеописание оболтуса

Каково же было мое удивление, когда вместо удивительного фруктового мороженого, передо мной ставят «квадратик» какой-то подозрительной ресторанной слизи. В ее недрах угадывается неаппетитное мясо, а прямо в лицо «смотрит» разваренная морковка. Постойте! Это какая-то ошибка! Эта гадость не может называться чудесным словом «холодец»! От разочарования и огорчения я плачу, роняя слезы прямо на это кулинарное непотребство. Добрые родственники заказывают мне две порции мороженого с шоколадной крошкой, в попытке хоть немного смягчить мою гастрономическую детскую травму.

Умудренный опытом. Где-то во втором классе у нас в школе возникает игра: мальчики задирают юбки девочкам. Ничего такого, без серьезных намерений, просто нравилось, как визжат юные барышни. Через неделю пацанам наскучила эта игра, а я как-то, знаете ли, втянулся. В какой-то момент девочкам надоело бегать от меня, и они нажаловались учительнице. Та вызвала родителей в школу. Послушать историю о моем недостойном поведении пришла бабушка, вырастившая к тому времени двоих сыновей. Она спокойно выслушала учителя и пообещала принять меры.

— Витя, ты так больше не делай. Некрасиво получается. Девочки жалуются, — мы с бабушкой возвращались домой.

— Хорошо, больше не буду. Они так смеялись, я думал, им нравится.

— Мой мальчик, тебя ждет еще немало сюрпризов. Женщины — существа загадочные. Ты никогда не поймёшь, что им нравится, а что — нет. Но больше под юбки не лазь. Серьезно, ну что ты там не видел?

— Не буду, — я виновато потупил взор, размышляя, чего я там видел и чего разглядеть не успел.

Вот такой у этой книги «герой». Приятно познакомиться.

Москва

Самолет начал снижение и через полчаса приземлился в Москве. Там нас встретил столичный родственник — двоюродный брат бабушки, бравый полковник в отставке по имени Михаил. Он пожал руку папе, похлопал по плечу маму и потрепал меня по голове.

— У пацана глаза умные. А руки — как воробьиные коленки. Ничего, в армии станет настоящим мужчиной, — весело сказал родственник.

Мама незаметно скривила губы и закатила глаза, обозначив свою позицию по поводу перспектив моей военной карьеры. Я расстроился, потому что очень хотел стать солдатом и когда-нибудь в отдаленном будущем героически пасть за Родину, чтобы все плакали и говорили, мол, был Витька хорошим парнем. Такой, знаете, про которого можно сказать, что был и ладно скроен, и крепко сшит. А красавец какой!

Оказалось, что наши московские родственники были скорее «подмосковскими». В том смысле, что жили они в Подмосковье. Полковник на своей белой «Волге» больше часа вез нас от аэропорта к себе домой по красивой широкой дороге. Мимо нас проносились леса, луга и поселки. Наконец мы приехали в какой-то уютный городок и заявились в большую трехкомнатную квартиру родственников, каковые проявили гостеприимство и приютили нас на несколько дней.

Кроме отставного полковника в квартире проживала его жена — приятная и добрая женщина Валентина, а также, гостивший у них внук Коленька — пухлый бутуз лет семи с вечно недовольным лицом.

Родители открыли чемоданы и осчастливили московских родственников дачными помидорами и патиссонами. Они были действительно рады: таких деликатесов в этих северных широтах не водилось. Коленька долго и недоверчиво изучал патиссон, не веря, что природа могла создать столь странный «фрукт».

— Дедушка, а это не новейшая американская мина, про которую ты говорил? — поинтересовался мальчик.

Полковник посмеялся и откусил кусок патиссона, обнажив внутренности обычного советского огурца. Бутуз успокоился, переведя внимание на мешочки с алма-атинскими шоколадными конфетами.

— А вот и наши знаменитые конфеты, почти что ваши земляки. Алма-атинская кондитерская фабрика — практически московская, — со значением произнес папа.

— Как так? — удивились родственники.

— Это наследство эвакуированных во время войны московских фабрик, кажется, «Бабаевской» и «Рот Фронт».

— Да, было время… Сейчас уже не все москвичи помнят, что знаменитые панфиловцы, стоявшие здесь насмерть, приехали из Казахстана. Меняется страна, — вздохнул полковник и смахнул ладонью слезу. — Ладно, давайте выпьем за встречу.

— Коленька, возьми конфетки, — предложила Валентина, — и не забудь с Витюшей поделиться.

Бутуз в несколько приемов сгреб большую горсть конфет и рассовал их по карманам. Потом он развернулся и потопал в свою комнату.

— Коленька, ты куда? А как же поделиться? — обеспокоилась Валентина.

— В свою комнату. Там удобней делиться, — пробурчал Коленька, который мне уже начал не нравиться.

— Деловой. Настоящий москвич, — шепнул мне на ухо папа.

— Хорошо, мой маленький, — откликнулась Валентина. — Витюша, идите в комнату и поиграйте. Коленька, покажи свои игрушки. А мы пока тут поговорим.