Жизнеописание Петра Степановича К.

Если б ты знал, как я думаю все время о твоем настроении, состоянии здоровья и твоем положении в части. Найди минуту, чтобы черкнуть пару слов о себе. Боюсь и волнуюсь, что Бутенко может не найти тебя. Как хочется, чтобы ты хоть этот хлеб получил. Знаю, что табаку ты будешь больше рад, но… увы, я не могу набрать на этот раз. Я прошу Бутенко, чтобы она выменяла для тебя пшена или каких других круп за нитки. Старшенький мой, старайся писать письма, чтобы не потерять нам связь и надежды!

Быть может, ты еще будешь здесь, и я смогу передачу передать братиком твоим. Хотела сообщить Марусе, чтобы она порадовала тебя письмом, да не успела этого сделать. Но не ошибусь, если передам тебе от нее привет и самые лучшие пожелания.

Будь же здоровым и телом, и душой! Пусть тебя везде сопровождают удачи и счастье! Благословляю тебя, мое дитя! Да хранит тебя господь!

Я и братья твои тебя крепко-крепко целуем. Младший особенно часто вспоминает тебя, а Средний грустит о тебе. Прости мне все обиды, не вспоминай их, знай, что мама хочет тебе только счастья. Пусть же будет это всегда с тобой, мой дорогой, мой милый Старшенький! Целую крепко. Твоя мама.

Как это письмо оказалось в наших руках? Да потому что не попало в свое время в руки адресата. То ли Катя не успела передать его маме Ивана Бутенко, то ли та сама не добралась до своего сына, возвратилась, не солоно хлебавши, и вернула недоставленное письмо, – этого мы никогда не узнаем. А письмо мы отыскали в кипе старых бумаг – вот оно, перед нами. Но в нем, как видим, ничего не говорится о Петре Степановиче, как будто и не было его никогда, а речь ведь все-таки идет о главе семьи! Он-то куда запропастился? Уж не стал ли он и в самом деле невидимкой, так что и написать о нем невозможно?

Долго мучил нас этот вопрос, пока, наконец, в другой пачке бумаг, относящихся к совсем другому, абсолютно благополучному и мирному периоду, мы не обнаружили еще один листок, исписанный хорошо знакомым нам почерком. Скопируем его для читателей.

Собственноручное показание

Я, Петр Степанович К, проживающий в г. Задонецке, Харьковской области, по Красноармейской ул. № 9, будучи предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, по существу заданных мне вопросов сообщаю следующее.

С 1938 года я работаю в Задонецкой свеклобазе в должности старшего агронома. В октябре месяце 1941 года, когда стали на город Задонецк налетать немецкие самолеты, я был занят отгрузкой свеклосемян, которых на свеклобазе имелось свыше 1000 центнеров, в глубь страны. До 15 октября 1942 года мне удалось отгрузить свыше 500 центнеров, а остальные не удалось отгрузить, так как 15 октября меня арестовали и посадили в Задонецкую тюрьму. Никто мне не делал в Задонецке никаких допросов, и никто мне не сказал, за что я арестован. Середина октября 1941 года в Задонецке была очень тревожной, и все были озабочены, занимались эвакуацией. Если бы меня не арестовали, то 17 октября я бы со своей семьей тоже эвакуировался бы, но поскольку меня постигло такое несчастье, семья вынуждена была остаться в Задонецке. Семья моя состояла (кроме меня) с жены и троих детей.