Жизнеописание Петра Степановича К.

– Вы скажите, товарищи, долго ли вы думаете оставаться на нелегальном положении? – спросил Борис Спиридонович.

– Мы думали над этим вопросом, – пояснил младший брат, – и решили оставаться на нелегальном положении, пока не увидим, что все пойдет по руслу к коммунизму. Не хотим, видишь ли, ставить в затруднительное положение наше правительство перед другими странами. Попасться мы не попадемся, а если сами объявимся, – неизвестно, как на это посмотрят.

– Разве вы еще не знаете мнения по этому вопросу руководящих кругов?

– Был я в кабинете у одного из руководителей, когда там обсуждался вопрос о невидимости, – сказал Федор Спиридонович, прохаживаясь по комнате, – но…

– Что? – не вытерпел старший брат.

– Не совсем лестного мнения о нас…, – грустно ответил Федор Спиридонович.

Все трое, как-то разом, посмотрели на часы, удивившись, что уже поздно, и поспешили разойтись, так как Федор Спиридонович и Роберт завтра утром в состоянии невидимости должны были улетать в Мадрид на дирижабле «Советы».

По правде говоря, не один только предстоящий полет на дирижабле «Советы» заставил Федора Спиридоновича прервать этот разговор. Незримо присутствуя на секретном совещании в кабинете высокого руководителя органов безопасности, он услышал о таких проделках невидимок, о которых не знал и он сам. Будто бы и в СССР все чаще происходили загадочные происшествия, вроде гибели самолета «Максим Горький», и теперь органы безопасности задавали себе вопрос, не было ли все это диверсиями невидимок. Не мог ли кто-нибудь невидимый подсыпать в пищу или питье летчика Благина зелье, чтобы сделать его безумным и заставить выполнять запрещенную «мертвую петлю» вокруг «Максима Горького»? Особенно же тревожило органы безопасности становившееся все более частым странное, даже предательское поведение некоторых революционеров – недавних вождей, крупных партийцев, высших командиров Красной Армии и других ответственных работников. Не было ли в распоряжении невидимок каких-то загадочных лучей, чтобы воздействовать на психику этих еще недавно преданных социализму людей, заставляя их вступать в сговор со злейшими врагами?

Все это очень беспокоило Федора Спиридоновича, но он решил пока ничего не говорить ни брату, ни Роберту, а постараться самому во всем разобраться. Теперь же, во время полета на дирижабле в Мадрид и возвращения в Москву, спокойно всё обдумав, он пришел к выводу, что обсудить с ними сложившуюся ситуацию все же необходимо, и это надо сделать безотлагательно.

Выслушав Федора Спиридоновича, Борис Спиридонович и Роберт долго молчали. Первым нарушил молчание Борис Спиридонович.

– Значит, ты считаешь, что тайной невидимости мог завладеть кто-то еще?

– Считаю так, – ответил Федор Спиридонович. – И, по почерку судя, это фашисты. Ведь мы стараемся уничтожать или похищать только технику, избегать человеческих жертв. А они никого не жалеют, направляют свои вредительские усилия на людей, особенно наиболее ценных. Они явно хотят оставить нашу страну без руководства, а потом напасть на СССР. Мы должны как-то этому помешать.

– Но как они могли додуматься до невидимости? – изумился Роберт. – Неужели нашелся еще один Гриффин?

– Не обязательно, – произнес в раздумье Борис Спиридонович. – Они могли украсть его тайну.