Жизнеописание. Письма к П.А. Брянчанинову и другим лицам

Но это настроение продолжалось у него недолго. Может быть, он сомневался в твердости ее решения, считая ее слова детским лепетом. Может быть, жалел он отдать ее, такую нежную, так горячо им любимую, на суровый подвиг, который она избирала... Он не заговаривал с ней больше об этом и начал вывозить ее в свет. С болью в сердце покорилась она этому решению. Ничто не могло радовать ее: ни богатые наряды, ни драгоценные вещи, которые сам он, ее любимый "батюшка", покупал ей. Оставаясь ко всему равнодушной, она глубоко скорбела, что ее не поняли. Светская жизнь со всей своей пустотой так тяготила ее, что она доходила даже до болезни. Не раз просила она, ссылаясь на головную боль, позволения остаться дома, когда все уже было готово для выезда на вечер. И, наконец, опять повторила отцу свою просьбу позволить ей оставить светскую жизнь. Но, видно, Господь и тогда уже испытывал ее терпение; долго не соглашался Михаил Васильевич на ее желание, хотя не мешал ей свободно высказаться, и даже сам не раз заводил с нею духовную беседу.

Удивляясь в глубине души светлому уму и чистой, живой вере своей дочери, Михаил Васильевич, интересовавшийся сам духовной жизнью, не мог оставаться равнодушным к ее вопросам, которыми она умела так живо заинтересовать его. Он начал понимать, что перед ним не ребенок, наивно мечтавший о каких-то подвигах, а мужественная юная душа, ищущая Господа, с твердой непоколебимой решимостью все перенести, но не оставить своей цели. И помимо воли он оставлял свои занятия, шел к ней, подолгу откровенно беседуя с нею, и находил все более и более утешения для себя в этих беседах. Однажды речь коснулась будущей загробной жизни. "Я не боюсь геенны, - сказала Анна Михайловна. - С Господом и ад не страшит меня". Эти слова сильно поразили Михаила Васильевича. И он, точно благоговея перед высказанной ею верой и любовью к Богу, дал дочери, наконец, полную свободу и благословение на такую жизнь, какой жаждала ее душа.

Она боялась, что ему будет не по силам разлука с нею, и поэтому не раз говорила ему: "Я не оставлю вас, батюшка, я постоянно буду служить вам, только позвольте мне не связывать себя никакими светскими узами!"

Отец не стал препятствовать ей ни в чем. Ей отвели отдельную комнату, дали отдельную прислугу и лошадей с экипажем в ее полное распоряжение. Она ежедневно посещала церковные службы, проводя остальное время в молитве, чтении и душеспасительных беседах с отцом. В это время Михаил Васильевич пригласил к ней мастера иконописца, который давал ей первые уроки иконописной живописи, так пригодившейся ей впоследствии в монастыре.

Так провела она остальную часть зимы в Новочеркасске. От природы одаренная мягким отзывчивым сердцем, Анна Михайловна не могла видеть горя или нужды, чтобы не поспешить прийти на помощь. Верная ученица Божественного Учителя, она кормила голодных, утешала страждущих, посещала больных и заключенных, причем, не желая быть узнанной, надевала нередко простое платье, покрывалась темным платком и в сопровождении служанки ходила в тюрьмы, где часто выкупала заключенных за долги. И все это она делала просто, не ища себе ни славы, ни благодарности от людей, делала во Имя Христа, Которому с юных лет отдала свое сердце, все способности своей души, всю свою жизнь.

II

На правом берегу реки Дона, на склоне высокого плоскогорья, живописно расположен Преображенский девичий монастырь. Чудной архитектуры храм во имя Казанской иконы Божьей Матери, заново перестроенный храм Преображения с приделом в нем Владимирской иконы Богоматери, ряд чистых просторных келлий, окруженных зеленью, - все это придает теперь монастырю вид благоустроенности. Далеко не таким он был лет 60 тому назад.

Некогда здесь был мужской монастырь. Основанный, по благословению Святейшего Патриарха Никона, игуменом Исаиею, он находился в полуверсте отсюда, назывался "Межигорскою Пустынью" и был первым монастырем в земле Донских казаков. Через сто лет после основания монастырь был завален горою, у подошвы которой стоял, и при игумене Лаврентии перенесен на теперешнее место. В 1785 году, по ходатайству благочестивых Донских женщин, монастырь был преобразован в женский, но через три года упразднен (как все сверхштатные монастыри того времени, к числу которых он принадлежал), и только через десять лет вновь восстановлен Высочайшим повелением, 1 октября 1798 года, собственно для призрения вдов и сирот Донских казаков.