Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Когда от знатных лиц, упомянутых выше, до Чингиз-хана дошла весть — они сообщили ему, какой страх испытал султан, и уведомили его, как он пал духом, — он снарядил в поход двух предводителей: Джэбэ-нойана и Сюбете-Бахадура с тридцатью тысячами [воинов]. Они перешли реку, направляясь в Хорасан, и рыскали по стране. Угроза была выполнена, и кровопролитие, грабежи и разрушения были таковы, что ремесленники разбегались в страхе, а земледельцы скитались голые. Было извлечено открытое и закрытое, выжато явное и спрятанное, и не было слышно ни блеяния, ни рева: лишь кричали совы и отдавалось эхо.

[Люди] стали свидетелями таких бедствий, о каких не слыхали в древние века, во времена исчезнувших государств. Слыхано ли, чтобы [какая-то] орда выступила из мест восхода солнца, прошла по земле вплоть до Баб ал-Абваба[262], а оттуда перебралась в Страну кыпчаков, совершила на ее племена яростный набег и орудовала мечами наудачу? Не успевала она ступить на какую-нибудь землю, как разоряла ее, а захватив какой-нибудь город, разрушала его. Затем, после такого кругового похода, она возвратилась к своему повелителю через Хорезм невредимой и с добычей, погубив при этом пашни страны и приплод скота и поставив ее население под острия мечей. И все это менее чем за два года!

Поистине, «земля принадлежит Аллаху: Он дает ее в наследие, кому пожелает из Своих рабов, а конец — богобоязненным»[263].

Глава 21 Рассказ о том, какие бедствия и тревоги испытал султан до его смерти на острове моря Кулзум [264]

/55/ Когда султан перешел Джейхун, к нему на службу прибыл 'Имад ад-Дин Мухаммад ибн аш-Шадид ас-Сави, вазир его сына Рукн ад-Дина, владетеля Ирака. Его сын Рукн ад-Дин направил его (вазира) к султанскому двору будто бы для решения дел. Но втайне он хотел обрести покой, освободившись от вазира: еще до этого он жаловался султану на его высокомерие и произвол и на то, что тот в делах следует лишь своей прихоти и своему желанию.

Прибыв к султанскому двору и узнав о том, что предпринято против него, он стал плести сети хитрости, чтобы спастись из этого трудного положения. А это был человек, к речам которого прислушивались и советам которого следовали. И вот он начал нашептывать султану, что если [он] пройдет в Ирак, позабыв Хорасан и его жителей и пренебрегая местом своего рождения и водами, орошающими его приобретенное и унаследованное [владения], то к нему стекутся такие богатства и он [соберет] столько людей, что сумеет заделать брешь и залечить свои раны.

Это были лживые басни и обманчивые рассказы, «точно мираж в пустыне. Жаждущий считает его водой, а когда подойдет к нему, видит, что это — ничто»[265]. А султан отдал наилучшее и приобрел сомнительное, оставил столько областей и людей, что в сравнении с этим Ирак подобен понятию частицы (аш-шай') у му'тазилитов, даже ничтожнее, либо же монаде тех, кто признает ее существование, даже меньше ее[266]. Султан с берегов Джейхуна направился в Нишапур и оставался в Нишапуре днем только час[267] из-за страха, овладевшего его сердцем, боязни, обосновавшейся в глубине его души, из-за опасения, которое завело его в русло сомнений и не давало ему [возможности] сложить крылья для отдыха.

Эмир Тадж ад-Дин 'Умар ал-Бистами, который был одним из вакилдаров[268], рассказывал: «Во время этого своего перехода в Ирак султан прибыл в Бистам[269]. Он позвал меня к себе и велел [кому-то] принести /56/ десять сундуков. А затем спросил: “Знаешь ли ты, что в них?” Я сказал: “Султан более сведущ в этом”. Он сказал: “Все это драгоценные камни, которым нет цены. Известна стоимость только этих двух, — он указал на два из них. — В них столько драгоценностей, что их стоимость равняется хараджу всей земли”. Он велел мне отвезти их в крепость Ардахн[270]. Это одна из самых неприступных крепостей на земле, орлы и те не достигали ее высоты, и ее обитатели видели птиц только сверху. Я отвез сундуки туда и у тамошнего вали взял расписку в том, что доставил их в запечатанном виде. Впоследствии, когда татары разошлись по многим странам и оказались в безопасности со стороны султана, они осадили упомянутую крепость, пока вали не заключил с ними перемирия на условиях передачи им сундуков, которые они получили запечатанными. Их отправили Чингиз-хану».