Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

[Вначале] Гийас ад-Дин в Ираке платил своим соседям полной взаимностью, придерживаясь, [как и они], скрытности и притворства, пока его могущество не усилилось за счет присоединившихся к нему людей из султанских войск, избежавших смерти и рассеянных жестокой войной. Это совпало с бегством Инандж-хана после сражения, разыгравшегося между ним и татарами вблизи Джурджана, о чем говорилось выше[357]. Он (Гийас ад-Дин) воздал ему должное при его прибытии и излил на него поток благосклонности, принимая во внимание его прежние права и его преданность, проявленную ранее и ожидаемую [в будущем]. Оказывая ему уважение и почет и одаривая подарками его и его людей, он дошел до того, что вызвал этим зависть обоих своих дядей по матери, Даулат-Малика и Балтай-Малика, и отчужденность атабека Йигана Таиси. Эти трое решили покончить с упомянутым Инандж-ханом по причине ненависти к нему и досады, завидуя его положению и противодействуя этому.

/95/ Когда Гийас ад-Дин узнал, что они замыслили зло против Инандж-хана и задумали обман и предательство по отношению к нему, он предостерег их и предупредил о последующем возмездии. Тогда они, не желая поддерживать связь с ним, ушли в разные области с обидой в душе и скрытой ненавистью в сердце.

Тогда же произошло третье вторжение татар в Ирак[358], и они застали союз расстроенным и разобщенным. Они напали на Даулат-Малика на границах Занджана[359] и убили его. Так он испытал пагубность своего поступка, и зло его предательства обернулось против него самого. Когда его окружили пасти язычников и он увидел себя между челюстями гибели, он указал своему сыну Баракат-хану[360], еще ребенку, дорогу в Азербайджан и сказал: «Держись ее до тех пор, пока она не приведет тебя в безопасное место». Мальчик шел по этому пути до Табриза, где атабек Узбек принял его с любовью и воспитывал его, заменяя ему отца до тех пор, пока из Индии не появились отряды Джалал ад-Дина и не овладели Табризом. Тогда он был извлечен из ножен затруднений и выведен из теснин [бедствий] на открытое пространство.

Затем, возвращаясь из Занджана, татары напали на Йигана Таиси. Они разграбили большую часть его богатств и истребили всех его военачальников. Сам же он со своей женой спасся, пробравшись к границам Тарума[361]. Татары же вернулись обратно и перешли Джейхун как победители, гордясь тем, что захватили. Такова зависть, которая находит удовлетворение лишь тогда, когда тот, кому завидуют, находится в бедственном положении и судьба уже оскалилась против него своими клыками и несчастьями.

Те из них, которые спаслись, пришли к Гийас ад-Дину с лицами, очерненными неповиновением, толпой, которую рассеяло поражение. И благодаря им его мощь усилилась, и его тыл укрепился с их возвращением. За это время он успел отомстить владетелю Фарса атабеку Музаффар ад-Дину Са'ду ибн Занги за многие дела, в том числе за переписку с жителями /96/ Исфахана с целью склонить [на свою сторону] их изменчивые симпатии и выяснить, каковы их непостоянные и колеблющиеся настроения, а также за то, что в тяжелых [для Гийас ад-Дина] обстоятельствах атабек мало заботился о том, чтобы выполнить его требование о ссуде деньгами и помощи людьми. Гийас ад-Дин во главе многочисленных войск и многотысячной конницы отправился в Фарс[362]. Когда атабек понял, что ему не устоять против Гийас ад-Дина, он заперся в крепости Истахр. Тогда Гийас ад-Дин двинулся против нее, напал на предместье (рабад), силой овладел им и разорил его, карая и насильничая. Затем отсюда он двинулся на Шираз, захватил город силой и напоил его вином из чаш мести. Затем он некоторое время осаждал крепость Джира, но, получив выкуп, заключил мир с ее жителями и даровал им пощаду[363]. Здесь умер Инандж-хан и был похоронен в Ши'б Салмане.

Он (Гийас ад-Дин) отрядил Алп-Эр-хана в Казирун[364], [откуда происходил] шейх Абу Исхак аш-Ширази[365]. Алп-Эр-хан захватил город, угнал в плен детей, предал насилию женщин, дав волю мести в отношении его жителей. На протяжении веков здесь были накоплены из пожертвований большие богатства, Алп-Эр-хан перевез их в свою казну, и этим было восстановлено его положение во всем расцвете и блеске. Но, увы, притеснения — это железное ожерелье, а поборы — позорная тяжесть. Такое пропитание — по внешности мед, но то, что скрыто внутри его, — смертельный яд. И, конечно же, дело его (Алп-Эр-хана) закончилось тем, что татары взяли его в плен у ворот Исфахана. Они связали его ноги под [брюхом] коня, скрутили ему руки сзади и отправили его к хакану по дороге протяженностью в два года пути. Хакан сжег его, предав его огню, [уже] полуживого. Может быть, это скоротечное мучение отвратит от него его жребий и он не будет вторично мучиться [в потустороннем мире]. Ведь «Аллах велик, обладатель мщения»[366].