Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Между Сафи [ад-Дином] и упомянутым (Тадж ад-Дином) была давнишняя вражда, и гнев в их сердцах оставался постоянно. К султану одно за другим стали следовать письма Тадж ад-Дина, содержавшие сообщения о том, что ат-тугра'и [Сафи ад-Дин] не желает сдавать крепость и тайно передает своему гуляму посредством условных знаков, установленных между ними, распоряжения оборонять крепость и предупреждает его, чтобы он не сдавал ее. Так Тадж ад-Дин продолжал подстрекать султана до тех пор, пока тот не приказал привести ат-тугра'и под крепость и предупредить его сторонников, что он будет убит, если они откажутся сдаться, и [только] из-за упрямства ему отрубят голову.

Но ат-тугра'и ублаготворил охранявшего его [стража] большой суммой денег, передав ему ее тайно, и обещал содействовать ему и разделить с ним поровну все, что дарует ему судьба из величия и богатства, когда его дело уладится и положение станет благоприятным. [Они договорились], что, если он (страж) почует недоброе и узнает, что ат-тугра'и хотят уничтожить, он освободит его и поднимется с ним в крепость. И когда тот убедился, что они решили погубить его душу и поместить его тело в могилу, он исполнил это.

Когда ат-тугра'и оказался в безопасном положении и спасся от верной гибели, он начал переписываться с государственными мужами, чтобы они умилостивили султана и смягчили его сердце, и заявил о своей непричастности к тому, в чем его обвиняют.

Между нами существовала прочная дружба, скрепленная верностью, и я занялся его делом так, как взялся бы кто-либо за излечение любимого, пока все не уладилось и не пришло в должное состояние. /173/ Я получил для него султанскую грамоту о безопасности, а вскоре он прибыл ко двору в облике бедняка в явно тяжелом положении. Я помогал ему по возможности деньгами, одеждой, лошадьми и шатрами в знак дружбы, пока его дела не восстановились и положение не упрочилось.

Я затянул пояс и засучил рукава, чтобы найти способ отомстить за него тому, кто преследовал его самого и посягал на его прежнюю должность, и завершил дело полностью и утешился, а он стал бы управлять Хорасаном в качестве на'иба, если бы не страшные слухи о нашествии татар, которые воспрепятствовали всем нашим стремлениям.

А вот доказательство того, как отчаянно и рискованно посягают знатные люди этой державы на имущество своих султанов. Когда ат-тугра'и был арестован в Рее, к нему в тюрьму однажды пришел хранитель казны Хамид ад-Дин и передал ему от имени султана: «Если ты хочешь, чтобы я простил тебя и был тобой доволен, то пошли мне все свои драгоценные камни и отправь в казну золото, которое ты спрятал для Шараф ал-Мулка».

Он доставил четыре тысячи динаров, которые кое-кто из купцов дал ему на хранение для Шараф ал-Мулка, и семьдесят драгоценных камней — яхонтов, бадахшанов, изумрудов и бирюзы.

Хранитель получил их, но в казну ничего не сдал, полагая, что Сафи [ад-Дин] непременно будет казнен, зная о том, как султан гневается на него. Но Аллах пожелал изменить его судьбу, и Сафи ад-Дин вернулся к султанскому двору. Он просмотрел реестры катибов казны, но не обнаружил в них упоминания о драгоценных камнях и золоте, а сами [катибы] об этом ничего не знали. Тогда он написал Хамид ад-Дину, угрожая ему, и дело между ними закончилось тем, что Сафи [ад-Дин] должен был молчать о преступлении и получать от него пособие в двести динаров ежемесячно для своих расходов: ведь его карманы в это время были свободны [от денег], а кишки — от пищи. Так [Сафи ад-Дин] получил от него четыре тысячи динаров.

А что касается драгоценных камней, то Хамид ад-Дин оправдывался тем, что они далеко спрятаны и [он вернет их позже], но забыл о своем обещании.

Глава 65 Рассказ о моем назначении вазиром Насы и о том, что произошло между мной и Дийа' ал-Мулком из-за этого

/174/ Дийа' ал-Мулк 'Ала' ад-Дин Мухаммад ибн Маудуд ал-'арид ан-Насави был из семьи ра'исов. Его достоинств не отрицали и его недруги, а его превосходство признавал даже его противник. Пагубное бедствие, жестокое гонение при нашествии татар и захват ими стран забросили его в Газну. Он оставался там, не имея определенных намерений, ожидая восхода счастья, пока туда не возвратился султан, как мы упомянули об этом раньше. Тогда он продолжал службу, управляя диванами ал-инша' и ал-'ард и назначив в них своих на'ибов. Он настолько укрепил свое положение, что даже Шараф ал-Мулк заподозрил с его стороны соперничество с ним из-за должности [великого] вазира.

Когда я прибыл из Насы в качестве посла, как я уже говорил об этом, и не смог возвратиться, судьба втянула меня в свои тенёта и я стал подниматься от одного положения к другому, пока не был назначен катибом ал-инша'.