Жизни немертвых важны

Уронив меч в ножны и вытащив гранату, он поджёг её от факела и бросил в сторону наибольшего скопления паучьих химер. Соратники последовали примеру, закидав противников драгоценными гранатами, на каждую из которых ушло не меньше десяти силикв.

Гранаты грохнули приглушённо, отняв жизни у десятка химер. А их ещё около сотни…

Вновь меч в руках, пора в ближний бой.

Через полтора часа, они, грязные и потные, стирающие потную грязь с лиц, выбрались на свет божий.

У входа в канализацию их терпеливо ожидала целая толпа людей. Епископ Паисий, дьяконы, иные церковные сановники, ремесленники, купцы, некоторые аристократы, простой люд…

Глупо было бы думать, что Точилин и отряд пошли в канализацию за головой вурдалака по собственной инициативе. Это задание епископа, который хочет придать больше политического веса «Истинному кресту» и его боевому крылу, которое решили назвать «Орденом тернового венца».

— И вошли божьи воины во мрак нечистых логовищ! — с широкой улыбкой завещал епископ. — И не убоялись они зла! И были души их чисты! И был порыв их благороден! И пошатнулась нечисть! Нечисть диаволова, нечисть языческая, нечисть антихристианская! И пала нечисть! Во славу Господа Бога нашего! Аминь!

— Аминь! Аминь! Аминь! — заголосила пребывающая в религиозном экстазе паства. — Во славу Господа Бога нашего! Аминь!

— Аминь, сыны и дочери мои! — вошёл в раж епископ Паисий.

Тут сразу было видно, что работает опытный оратор, умело использующий религиозные инструменты манипуляции толпой, вербальные и невербальные.

Он мерно раскачивался, словно в такт не слышимой никем музыки, а толпа неосознанно повторяла его движения, он воздевал руки к небесам, словно взывая о божьей милости здесь и сейчас, без кредитов и переплат, толпа воздевала руки к небесам вслед за ним. Он с высокими нотами голосил «Аминь!», а толпа повторяла, как могла. Это была безукоризненная работа прожжённого предводителя толпы. Паисий, как видно, не одну собаку съел на этом, не зря стал епископом.

— И снизошёл ангел с Небес! — начал сочинять епископ, а толпе уже было всё равно на такие малозначительные нюансы. — И возгласил он: «Божьи воины, сим победиши!» И победили они, ибо не убоялись нечистой силы! Ибо божья благодать снизошла на них! Сила Господня! Аминь!

— Аминь! Аминь! Аминь!

— Во имя господа, ага, — произнёс смертельно уставший Иван, заляпанный зеленоватой жидкостью с ног до головы.

— Во имя Господа! — подхватил епископ Паисий. — Во имя Его и только Его!

— Аминь… — выдохнул Точилин и поднял голову вурдалака к небесам.

Глава двадцатая Личная жестокость

/19 января 2027 года, сатрапия Сузиана, окрестности Суз/

Что-то точно изменилось в личе — теперь это не подозрение, а факт, ставший известным всем немёртвым, следующим за ним. Он стал каким-то более целеустремлённым, более ожесточённым. Приказы только через немёртвую речь, никаких одному ему понятных шуток, ничего. Будто подменили, лишив остатков былой личности…

Они остановились на подступах к некой деревне, расположенной в двух милях от Суз. Леви проходил мимо неё несколько раз, но никогда не посещал — что там делать наёмнику?

Все дома в деревне построены из камня, с бронзовыми ставнями на окнах — иногда ночь подкидывает такое, что это никакая не роскошь, а жизненная необходимость.

«Ты!» — развернулся лич к Леви. — «Берёшь „Активижн“ и идёшь в обход. Я хочу, чтобы вы ждали в западной части и отлавливали всех, кто побежит».

— Слушаюсь, повелитель, — покорно поклонился бывший наёмник.

«Ты», — лич ткнул указательным пальцем на Аллена Адама. — «Берёшь „Близзард“ и ждёшь с севера. Ловить всех беглецов, убивать только в случае крайней нужды».

— Сделаю, повелитель, — поклонился Адам.

Лич недовольно поджал губы и потёр подбородок.

«Если хоть кто-то уйдёт…» — окинул он всех присутствующих недобрым взглядом.

Все понимали, что тогда не случится ничего хорошего.

«Отряд „Кумбасар“ — за мной», — лич вынул меч из ножен.

Немёртвые из назначенных отрядов бросились в бег, чтобы быстро занять позиции и не облажаться с порученным заданием.

Леви тоже побежал, со скоростью испуганного оленя добравшись до западного входа в деревню.

Деревенские определённо что-то поняли, потому что процесс блокирования ставней заметно ускорился, а сами жители перешли с торопливых шагов на бег.

Помимо простых сиволапых тут были и некие воины, спешно снаряжающиеся в своих жилищах и выбегающие к баррикадам, в изобилии размещённым на выездах из деревни. Это значит, что никуда бежать они не собираются, а будут стоять за своё поселение до конца.

Когда приготовления к обороне были закончены, повисла тишина, прерываемая лишь звоном кольчуг, скрипом кожи и тяжёлым дыханием волнующихся людей.

Ничего не происходило, напряжение нарастало, обороняющиеся ещё сильнее занервничали, потому что они видели, как неизвестные окружили поселение, но, почему-то, до сих пор не нападали.

А потом оглушительно громко бахнуло. «Бах» — примерно такой звук сумел различить в этом шквале Леви.