Жизор и загадка тамплиеров

Решение это полностью совпадало с церковным законодательством, поскольку инквизиторы подчинялись только папе римскому. Фактически Климент в очередной раз попытался выиграть время. Он собирался провести новое расследование, прежде чем начать публичный процесс, которого он все так же старался избежать.

Французский король был в ярости. Тамплиеры могут ускользнуть из его рук? В народе, ненавидевшем рыцарей ордена Храма за их богатство и надменность, которому их представляли как монстров, начали шептаться, что папа подкуплен. К королю обратились с прошением, чтобы потребовать казни виновных. Решительно, общественное мнение было на стороне Филиппа, а не тамплиеров.

Однако король сомневался. Он вступил на довольно зыбкую почву. К счастью, он слушался советов опытных легистов. Он запросил мнение Парижского университета о королевских полномочиях в этом деле. В силу привилегий, дарованных ему во время основания, орден Храма зависел только от папства: он был независим от всех светских властей. Однако раз теперь речь шла о признавшихся еретиках, юридическая ситуация могла измениться. Одним словом, имел ли король право вмешаться и продолжать преследования храмовников? Таков был канонический вопрос, заданный университету. Ответ пришел 2 мая 1308 года и был не в пользу короля: «Не во власти светского судьи устраивать процесс о ереси над кем-либо, кто не выдан Церковью… В силу уже самой природы преступления, все, что относится к нему, подлежит только Церкви, о ком бы ни шла речь». Итак, Филипп получил отказ.

Впрочем, «мнение» парижского университета его не связывало. Но если бы он пренебрег им, то рисковал бы столкнуться с недовольством всей Церкви, которая на этот раз бы объединилась у него за спиной. Поэтому король ограничился тем, что сегодня мы называем «кампанией в прессе»: в любом случае, сбиры Ногаре орудовали по всему королевству и за его пределами, обвиняя папу в трусости и требуя от Филиппа занять место этого «сына дьявола», иначе говоря, Климента V. Когда почва была должным образом подготовлена, король созвал в Туре Генеральные Штаты (11–20 мая 1308 года), чтобы заставить провозгласить его защитником веры. Он добился полного успеха: ему оказали полную поддержку как французское духовенство, так знать и горожане.

Но королю все равно следовало действовать осмотрительно. Он прекрасно понимал, что не сможет позволить себе «новое нападение в Ананьи». Тогда он решил отправиться к папе, который жил в Пуатье больше, чем в Авиньоне (потому что там он был рядом со своей любовницей, графиней Маршской), чтобы ознакомить его с итогами заседаний Генеральных Штатов. Но Климент возразил, что постановления светского собрания не имеют силы применительно к папе. Двое собеседников яростно спорили, и понтифик, которого напрасно считают чуть ли не слугой короля, одержал над ним верх. Обстановка накалялась, и ни Климент, ни Филипп не находили выхода. Поэтому решено было остановиться на компромиссе: созвать консисторию, то есть церковное собрание, на которое короля пригласят изложить свою точку зрения.

Консистория начала заседать 29 мая 1308 года. Один из советников короля, Гильом де Плезиан, выступил на ней с речью. Он утверждал, что преступления, в которых обвиняли тамплиеров, «общеизвестны, неоспоримы, более ясны, чем полуденный свет», и умолял папу высказаться в защиту христианской веры. Среди участников заседаний, архиепископы Нарбоннский и Буржский, ранее слывшие скептиками, объявили, что убеждены предоставленными доказательствами. Однако Климент V произнес долгую и двусмысленную речь, так, в конце концов, не сказав ничего определенного. Он признал, что ранее он любил тамплиеров, но теперь готов возненавидеть их всей душой — если, конечно, они совершили то, в чем их обвиняют. В этой речи папа коснулся и злоупотреблений. Так, он упомянул, что арест храмовников был проведен не по правилам и налицо протокольные нарушения. Более того, он намекнул на применение пыток. Конечно, заключил Климент, силу можно применять, но только после тщательных раздумий. Это выступление привело в ярость короля и его советников. 14 июня Гильом де Плезиан снова взял слово и яростно набросился на понтифика, публично предупредив его: если он не хочет действовать так, как требуют его сан и долг, тогда все «те, кто имеют отношение к этому делу, будут призваны на защиту истиной веры».

Климент в который раз обошел все подводные камни и оттянул свое решение. Но поскольку он знал, что король никогда не признает себя побежденным, он задумал дать последний шанс тамплиерам. Он приказал предстать перед ним и его ближайшим окружением семидесяти двум арестованным членам ордена, чтобы выслушать их без угрозы пытками. По мысли папы, именно тогда или никогда можно было узнать правду. Итак, безо всякого силового давления — это подтверждено — семьдесят два храмовника повторили все свои предыдущие признания.