Жизор и загадка тамплиеров

Официально и открыто для широкой публики орден Храма был воссоздан при Первой империи, не делая тайну краеугольным камнем своей постройки. У истоков этого возрождения стоит некий Бернар-Раймон Фабре-Палапра, родившийся в Корде в 1773 году, вероятно, врач, но скорее его следует отнести к шарлатанам. В один прекрасный день он внезапно объявил себя наследником Жака де Моле и преобразовал клуб, где был председателем, в тамплиерскую секту, в которой, очевидно, стал великим магистром.

В подтверждение своих притязаний он предъявлял сокровище, состоящее из каски Жака де Моле и нескольких костей, якобы подобранных на пепелище казни. К тому же он сфабриковал документ, написанный готическими буквами, где перечислялись великие магистры ордена Храма, начиная с Жака де Моле. Кстати, с эпохи Регентства, он использовал подлинный масонский список, что придавало этому документу правдоподобие, и современники несколько лет относились к нему вполне серьезно и лишь потом категорически отвергли.

Конечно, новый орден Храма принимал дары и даже продавал дворянские титулы — или их видимость — простакам, жаждавшим позолотить свой герб. Продавал он также инсигнии, знаки отличия и церемониальные одежды, ведь денег лишних не бывает. Успех был огромным.

В эту ловушку попался сам Наполеон. Страстно увлеченный историей тамплиеров, он оказал покровительство начинанию Фабре-Палапра и предоставил свою личную гвардию для торжественной церемонии, состоявшейся 28 марта 1808 года в парижской церкви Святых Павла и Людовика в память Жака де Моле. Мессу служил аббат Югуэ, каноник собора Парижской Богоматери, который в проповеди превознес благочестие и воинские добродетели тамплиеров, защитников Святой Земли. И церковь наполнил «весь Париж» того времени…

Новый орден Храма пережил Империю. В 1833 году он организовал большую церемонию во Дворе Чудес: долго молились за государя (который был сыном цареубийцы, то есть происходил из рода, отомстившего за Жака де Моле), и канониссы, похоже, не слишком одетые, собирали пожертвования — важный момент в ритуалах подобного рода. Это был апофеоз Фабре-Палапра, который, впрочем, начал обнаруживать признаки умственного расстройства. Он умер в 1838 году, и преемником его стал англичанин, адмирал Смит. Между тем Фабре-Палапра в качестве примаса церкви принял некоего аббата Шателя. Но они поссорились и расстались, назвав друг друга шарлатанами и обманщиками. В конечном счете аббат Шатель стал бакалейщиком, но он успел основать собственную церковь, которая, похоже, существует и в наши дни.

Что касается адмирала Смита, то он умер в 1840 году, выполнив свой тамплиерский долг в Алжире, где сражался на стороне французов против неверных. Но его наследство стало поводом для разнообразных расколов и многочисленных скандалов. Этот новый орден Храма скончался в атмосфере полнейшего безразличия. Но как знать? Ходят слухи, что он смог возродиться из пепла.

И это был бы не единственный случай. Во всем мире существует несчетное количество групп, причисляющих себя к тамплиерской традиции и претендующих на права законных наследников. Эти «ордены» по большей части прекрасно известны и носят вполне официальный характер. Перед нами тот же феномен, что и феномен друидов: никогда в мире не было столько неодруидов, как в конце XX века. Помнят ли члены этих тамплиерских «орденов», по большей части принадлежащие к хорошему обществу, что их отдаленные предшественники «никогда не причесывались, редко умывались и предпочитали ходить со спутанными волосами, с запыленным лицом, с загорелой и черной кожей»? Будем серьезными людьми. Если в наши дни еще есть настоящие тамплиеры, они стараются не привлекать к себе внимания.[79]

Храм разрушен. В этом разрушении обвиняют короля Франции Филиппа Красивого и папу Климента V. Это, конечно, верно, но лишь на первый взгляд. Орден Храма, должно быть, содержал в себе самом зародыши собственного разрушения. В начале XIV века он стал социальным, экономическим институтом и более не соответствовал идеалам, которые были определяющими при его учреждении. Христиане окончательно утратили Святую Землю, и у фантазий Раймунда Луллия о христианизации мусульман было бы очень мало шансов воплотиться в жизнь, даже если бы Филиппу Красивому удалось добиться своего избрания великим магистром нового ордена, который он желал создать на основе ордена Храма, главного центра этой предполагаемой силы.