Жлобология. Откуда берутся деньги и почему не у меня

В серии постов[80] на Reddit товарищ Лонг подробно и с юмором рассказал о своей новой прекрасной жизни. Через месяц после увольнения он сокрушался, что накупил компьютерных игр и превысил бюджет. Потом писал, как хорошо проводить время с семьёй, в спортзале, заниматься домашними делами. «Я принял верное решение. Вот это жизнь!».

За два месяца его портфель вырос почти на 3 процента (несмотря на траты), а он рассказал, что много читает, готовит, занимается волонтёрством и решает кубик Рубика. Не жизнь, а, блять, счастье! «Друг сказал мне, что печать безысходности впервые исчезла с моего лица».

В последующие месяцы он пересмотрел любимый сериал[81], перестал читать посты кружка юных пенсионеров (когда сам им стал, вдруг потерял интерес), потом писал, как боится падения рынка и как его преследуют кошмары, что надо опять идти на работу. Выбежал из трёх часов марафон, проехался по стране, сгонял на море с женой, и всё это время радостно наблюдал за растущим портфелем. Немного запаниковал, когда получил предложение о работе, но пробежал десяточку, поспал, посмотрел на потолочный вентилятор и его отпустило. А как мы об этом узнали?

Понятно как: он начал вести собственный блог.

6.4. Ненависть к работе

Работа – это современный вариант рабства, заявляют они. Единственный вариант мятежа – ваш банковский счёт. Мне нравится такой подход. Сам я так жить не хочу, но тут есть чему поучиться.

Плюнуть на крысиные бега – тема не новая. Ещё хиппи в шестидесятых предпочитали нихера не делать, жить в трейлерах, трахаться напропалую, дуть, бухать, ну и жрать что придётся. Одна из первых книг по финансовой независимости вышла в 1992 году[82], там было про то, что надо беречь деньги и ценить свободное время.

Вики Робин (автор той самой книги) пишет, что нынешние пенсионеры – совсем другой коленкор. «Мы писали о том, что надо снизить потребление и спасти планету. Мы писали для тех, кто любит простые радости, для верующих, для зелёных» (тут грань разумности автора, сами видите, медленно стирается). «Современные юные пенсы ориентированы на цифры, они в восторге от налогов и бухучёта», – пишет миссис Робин. Немалую роль играет и невероятно долгий бычий рынок, а также классовые преимущества. Трудновато выйти на пенсию в 40 лет, если ты негр-дворник в Миннесоте с долгами за учёбу. «У них нет романтической составляющей предыдущих поколений, зачем же они стремятся уйти с работы?» Некоторые из них даже десяти лет не проработали, бляди этакие!

Речь о высшем предназначении! «Простой рабочий в нашей экономике не представляет, что такое контроль над своей жизнью. Люди – расходный материал. Вот ты молодой, смотришь в будущее и думаешь: а чо, есть там что-то хорошее?».

Кристи Чен (азиатоканадка из начала этой главы) тоже задавалась этим вопросом. Она решила уволиться после того, как увидела, что в один из прекрасных 14-часовых рабочих дней её коллегу-программиста увезла с работы скорая. До этого она с мужем несколько лет пыталась купить дом в Торонто, но цены постоянно росли. Накопить не получалось, а соседей душила ипотека.

Несмотря на хорошее образование, юные падаваны не могли надеяться даже на то, что компания, где они горбатились, просуществует хотя бы пять лет. В то же время работа отнимала абсолютно все силы – чуть ли не круглосуточно. Вместо ипотеки ребята выбрали свободу. «Советы наших родителей подходят к семидесятым годам прошлого века. Нам пора переписать эти правила».

6.5. Маргиналы из провинции

Выбравшись из большого города, Кристи с мужем показывают пример всем участникам кружка юного пенсионера. Дело в том, что городская жизнь весьма дорога, особенно в Нью-Йорке или в Калифорнии – я уж не говорю про Сидней или Гонконг. Цены на недвигу просто космические, детей воспитывать дико дорого, ну и положение обязывает тратиться на окультуривание.

«Мы тратили почти 3000 долларов в месяц на аренду жилья, и это ещё дёшево» – говорит тридцатипятилетний Скотт Рикенс, который с женой и дочкой жил неподалёку от Сан-Диего (прекрасное место, доложу я вам). «На двоих мы поднимали 160к баксов в год, но оставалось не так уж много».