Жлобология. Откуда берутся деньги и почему не у меня

Что там интересного? Это красивые редкие вещи, которые не производят никакого финансового потока. Скорее наоборот: расходы на хранение и страховку картин выльются в 0.4 % и в 0.1 % в год соответственно. Но они дают владельцу награду эмоционального плана. То есть это некое сочетание финансовой диверсификации, защиты вложений и радости обладания. Топовые консультанты советуют их самым жирненьким буратинам.

Скрипки Гварнери и Страдивари часто покупаются инвестфондами, которые потом дают на них поиграть разным виртуозам – считается, что если не играть, скрипка портится. Но, кстати, слепые прослушивания отдают предпочтение современным пластиковым Ямахам, а не древним итальянским деревяшкам. Но – парадокс! – те от этого только дорожают.

Важно, что всё это, как правило, очень длинные деньги. Из акций и бондов можно выскочить день в день, но картину или редкую книгу быстро не продашь. Кстати, за последние сто лет книги росли в цене медленнее всего из проанализированного списка. Но редкие книги держат ценность веками – у многих предметов искусства просто нет такой истории, как у книг. А старинные сборники гравюр сейчас распродаются постранично – кстати, отличный вариант начать домашнюю коллекцию; какие-то сто баксов, рамка – и у вас на стене висит отпечаток 17-го века. Я начал именно с них, хотя монеты и боны коллекционировал с детства.

В отличие от марок и монет, у музыкальных инструментов, картин и книг есть интересная особенность – покупаются тут отдельные предметы или тома, и паевого фонда из них не сделаешь, да и сам ценовой индекс составить нелегко – спасибо ребятам из Credit Suisse. Если ты в букинистике полный лох, то и богатство папино ты только растранжиришь на Камасутру.

Ещё одна особенность подобных активов – высокие транзакционные издержки (аукционы и транспортировка), поэтому горизонт владения должен быть очень дальним – ведь рост цены за 2–3 года может не покрыть этих расходов. Что же предлагают профессионалы для нищебродов с лямом баксов?

Эди Ху, специалист по инвестициям в искусство из гонконгского Citi, советует убедиться в том, что полотно за миллион долларов вам нравится. Арт-рынок переменчив, и может оказаться, что на картину придётся пялиться довольно долго. Так пусть она хотя бы будет красивой! Сделайте домашнюю работу: проверьте, что продаётся из рук в руки каждые пару лет – и не покупайте. Например, китайское современное искусство было на пике несколько лет назад, а сейчас не так интересно инвесторам.

В конце 2018-го коллекционеры искали работы азиатских художников 20-го века. Японские экспрессионисты и авангардисты Кадзуо Ширага и Атсуко (я бы даже сказал, Отсука) Танака росли в цене в последние годы, да и корейские минималисты Ли Юфан, Парк Сео Бо и Чунг Санг Хва (это реальные люди) сейчас на подъёме.

Рисунки тушью сейчас недооценены – а они ведь отлично подходят к современным интерьерам. Лучшие работы 70-летнего шанхайца Ли Хуайи можно приобрести за 600–700 тысяч долларов, и изыски некоего Лиу Дана тоже можно найти дешевле миллиона.

А вот австралийское искусство не пользуется спросом за пределами страны. Но взгляните на работы Бретта Уайтли, который помер от передоза в 1992-м. Его холсты смахивают на Матисса и других звёзд начала 20-го века. Самая дорогая его работа продалась за 2.9 млн долларов, но небольшие масляные картины можно достать меньше, чем за миллион.

9.4. Вино про запас

В январе 2018-го финансовый мир потрясла трагическая новость: бывший помощник руководителя банка Голдман Сакс (рептилоида, скрывающегося под не то что мифическим, а даже библейским именем «Давид Соломон») спиздил у своего босса винища[132] больше чем на миллион долларов. И свалил в Рим.

Я бы на его месте, конечно, вино сразу выпил, но удачливый ассистент продавал его за налик. Искали его в Бразилии, Марокко и бог знает где ещё – по снятиям наличных с карты, – но так и не поймали. Причём он признался боссу, что крал вино, и даже пообещал вернуть награбленное, но Соломон не гарантировал ему, что ФБР прекратит расследование, и вместо тёплой встречи у дверей банка бывший помощник решил посвятить жизнь пицце и макаронам.

Потрясает воображение сумма похищенного. Он получал вино для своего босса – часто с аукционов – и должен был переправлять его в резиденцию на Лонг-Айленде. Вместо этого он толкал ящики прекрасного бургундского знакомому дилеру в Калифорнию. Обнаружили пропажу, можно сказать, случайно: квартиру с видом на Центральный парк выставили на продажу за 21 миллион долларов, а там был погреб на 1000 бутылок. Ну а внутри, вы уже догадались, мышь повесилась.