Жмурки (СИ)

Блондинки играют принцесс. Брюнетки — роковых любовниц. А девушки с коричневыми волосами драят им туфельки и приносят диадему — хотя охотнее расцарапали бы их красивые личики.

Маша вновь тяжело вздохнула.

Показалась тётка.

Но не с главного входа, а с другой стороны — должно быть, там и была кухня…

Не глядя по сторонам, она прошла на их сторону и скрылась за домиком Рамзеса.

Расстроилась, — решила Маша. — Ну точно из-за меня… Наябедничали ей, что я Бараша с краской пустила. А как мне было его не пустить, если там этот лез…

Но тут к воротам соседей подкатил совершенно чудовищных размеров внедорожник.

Был он тускло-серым, на громадных колёсах и совсем без окон.

Броневик — сразу определил бы Мишка Лавров, Машин одноклассник и большой друг. Но его тут не было, и подсказать Маше, что это за машина, никто не мог.

Из броневика посыпались фигурки солдат в чёрных касках и чёрных комбинезонах.

И наконец-то Маша была вознаграждена за всё. За долгие часы бдения у окна, за замёрзшие ноги и продутые уши — в правом до сих пор стреляло, но тётке об этом знать не обязательно…

На груди каждого солдата тяжело покачивался самый настоящий автомат.

Маша вдохнула воздуху, сколько могла, и замерла, стараясь запечатлеть в памяти каждое замечательное мгновение.

Солдаты поднялись на крыльцо и тоже исчезли в доме…

Внизу хлопнула дверь и Маша, забыв про испачканные колготки, которые собиралась бросить в стиралку, пока тётка у соседей, побежала ей навстречу.

Может, расщедрится и скажет, что делала у соседей и что это за солдаты?..

Но к огромному Машиному сожалению, схватив телефон, тётка вновь выскочила на крыльцо.

— Делай уроки, — крикнула она Маше на бегу и хлопнула дверью.

Маша поплелась к себе. По опыту знала: об уроках взрослые вспоминают, когда не хотят, чтобы дети путалась под ногами.

На следующее утро в школу она поднялась сама: продрыхла весь вечер и всю ночь, как убитая.

Не слышала, как уехал броневик, загрузив в своё тёмное нутро несколько длинных тусклых ящиков и множество пятнистых сумок, и увозя одетых в чёрное солдат.

Не слышала, как Сашхен вышел во двор, и там на него набросились оборотни. Не слышала даже выстрела.

А тётка всё говорила и говорила по телефону, куря одну сигарету за другой, и не обращая на соседский двор никакого внимания.

В школе вроде бы всё было по старому.

Только за партами зияло ещё одно незанятое место: Мишкино.

У Маши ёкнуло сердце: до последнего она надеялась, что Мишка просто забыл ей написать…

Но лучше всё по-порядку.

Вчера не пришла Светка.

Накануне, в понедельник, она карандаш двигала. Видать, перенапряглась.

Маша вспомнила: на прошлой неделе, после занятий по поиску, не явился в школу Вася Сидорчук, а до него — Маринка Живчик.

Что-то мне такая тенденция не нравится, — ещё тогда подумала Маша.

А сейчас припомнила вчерашний разговор с Мишкой…

* * *

— Где Лебединьская? — спросила она, усаживаясь за парту.

— Сказали, заболела, — Мишка был занят: играл на айфоне в трёхмерные шахматы, и на Машу даже не взглянул. — Скарлатина что-ли… — добавил он.

Маша сморщила носик: скарлатиной дети не болели уже много лет, она это точно знала, в детдоме всем ставили прививку в плечо.

И тогда Маша открыла тетрадку на последней странице и принялась писать.

Маринка не пришла после того, как показала на карте место, где по её мнению, находился хозяин носового платка…

Его принесла незнакомая тётенька с таким лицом, словно прямо перед школой её напоили уксусом.

Маша подумала ещё немножко.

Васька заболел через неделю. В прошлый четверг он расхаживал по классу, как именинник: смог угадать десять невидимых карт подряд. Незнакомый дядька в толстых стёклах его прилюдно хвалил, гладил по голове и шутил, что скоро он, а не дядька, будет возглавлять отдел сенсорного восприятия в институте.

Васька гордился до самого ухода домой. А на следующий день не пришел. Директриса сказала, что Вася переутомился вчера, и немного позанимается дома.

Ему все страшно завидовали: все знают, что «домашние занятия» — это почти что каникулы.

Получается: Маринка, Васька, Светка…

Маша ещё раз оглянулась на пустующий стул и незанятую половинку парты.

Надо ещё раз всё хорошенько обдумать.

— Вот что, — сказала она Мишке. — Задержимся после уроков. Посоветоваться надо.

— Не получится, — Мишка не отрывал взгляда от шахматной партии. — Директриса сказала, сегодня опять придут эти, из НИИ. Просила никого не расходиться.

— Тогда так, — быстро сориентировалась девочка. — Что бы они не предлагали делать — не старайся.

Мишка даже оторвался от игры.

— Да ты что, с ума сошла?..

В принципе, он мог бы вообще ничего не говорить.

Помочь дядям и тётям из НИИ — было делом чести для любого из тех, кто учился в Машиной школе. Кому это удавалось — становились героями. О них писали в стенгазете. А в конце учебного года вообще обещали дать медаль… Кто ж такой дурак, чтобы от медали отказаться?

Но слаще всего, конечно же, были восхищение и зависть одноклассников.

Только ради этого стоило помогать учёным чувачкам, как называл их за глаза Мишка…

Завистливые взгляды и всеобщее уважение на дороге не валяются.

Как Маша его понимала!