Жмурки (СИ)

Суламифь явилась из душевой кабины, как Афродита из пены морской.

«Из океана, вышла младая, с перстами пурпурными, Эос…»

Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Во все стороны полетели брызги от мокрых волос.

— Ничего.

— Будь осторожен, Владыка. Любовь к смертной принесёт тебе много горя. И ей тоже.

И она прошла мимо, медленно, покачивая тяжелыми смуглыми ягодицами, на которых поблёскивали капельки воды.

— Суламифь? — стригойка чуть повернулась и замерла. Так, чтобы я видел острые соски. — Не называй меня владыкой. Никогда.

— Как скажешь, Мастер.

И вышла, придержав тонкую руку на косяке двери…

Я до хруста сжал челюсти.

Да она издевается!

Из спальни донёсся приглушенный смешок.

Спустившись в кухню, я удивился.

Думал, под «гостями» Антигона имеет в виду кого-то… Котова может быть. Настасью, парламентёра от очередной новой банды, претендующей на нашу территорию…

— Доброе утро, Аврора Францевна. Чем могу быть полезен?

Не скажу, что меня обрадовал этот визит. Среди прочих равных, только надуманных проблем соседки мне и не хватало.

— Я бы хотела поговорить с господином Големом.

Огромные очки скрывают половину лица. В пучок волос на затылке воткнуто самопишущее перо.

Никакой косметики.

Одежда, как сейчас модно говорить, «оверсайз» — мешковатая, на несколько размеров больше, чем требуется.

А ведь ей не больше тридцати пяти, — вдруг понял я, внимательно вглядываясь в бледное узкое лицо. — Любопытно. В первый её визит я решил, что соседке больше сорока.

— К сожалению, ваше желание невыполнимо, — церемонно сказал я, остро чувствуя, что волосы у меня всё ещё мокрые, а от кожи несёт соитием.

А вокруг — одни женщины…

Совершенно невозможно работать в такой обстановке.

— Почему?

— Шеф на экскурсии, — быстро сказала Антигона. — Когда вернётся — мы не знаем. У него свободный график.

Соседка поджала губы. Было видно, что говорить со мной ей не нравится.

Но почему-то она всё равно не уходила.

И тогда я вздохнул и посмотрел на часы.

Антикварные ходики висели на стене. В них давно кончился завод, и бить они перестали ещё до моего рождения.

Но своей цели служили исправно: поторопить. Дать понять, что время уходит.

Она не обратила на мой демонстративный жест никакого внимания.

Кусала губы, ломала пальцы, неосознанно, не дожидаясь приглашения, присела на стул…

— Аврора Францевна, — наконец до меня дошло. — Что у вас стряслось?

Глаза за толстыми стёклами были похожи на растерянных рыбок.

— Вы можете доверять Сашхену, — тихо сказала Антигона. — Пока шефа нет, он здесь главный.

Я бросил быстрый взгляд на девчонку: в её словах мне почуялась издёвка. «Агентство оставляю тебе…»

Но не затевать же разборки при посторонних.

А соседка всё молчит.

Она меня боится, — я это почувствовал.

А потом увидел своё отражение в полированном боку кофе-машины…

Господь Всемогущий.

Я совсем забыл, как выгляжу.

Мокрые волосы висят, как тонкие стеклянные нити. На месте глаза — дыра. Лицо настолько бескровное, что может поспорить с мелованной бумагой. Сквозь истончившуюся кожу вокруг рта просвечивают зубы…

А ведь пять минут назад я питался.

Я сглотнул.

Этого оказалось мало. Для того, чтобы приглушить всё, что со мной произошло сегодня ночью — этого оказалось исчезающе мало…

Пройдя мимо соседки к холодильнику, я достал ещё один термос, отвинтил крышку и надолго приложился к горлышку.

По телу прокатилась привычная уже агония, в позвоночный столб словно воткнули раскалённую иглу. Я еле удержался от того, чтобы выгнуться дугой и застонать.

Но вот агония схлынула, и я почувствовал, как кожа приобретает нормальный оттенок, как всё моё тело наливается живыми красками, а волосы перестают походить на бледную прошлогоднюю паутину.

Поставив термос обратно в холодильник, я вытер губы.

А потом сел рядом с соседкой.

— У нас сейчас непростые времена, Аврора Францевна, — я говорил негромко, чтобы это звучало не угрожающе, но и не легкомысленно. — Ближайшее время шеф действительно будет очень занят. Так что, выбор у вас простой: или доверить вашу беду мне, или…

Последнее слово повисло в воздухе.

Соседка издала нервный вздох, а потом сказала:

— Пропала моя дочь, — и добавила, словно я мог с первого раза не понять: — Маша пропала.

Раннее утро, — прикинул я. — Девчонка должна быть в школе.

— Когда? — спросил я вслух. — Когда вы это заметили?

Она опустила голову и закусила губу. Лицо пошло красными пятнами, шея тоже.

— Аврора Францевна, — мягко сказала Антигона. — Если вы нам не расскажете, мы не сможем вам помочь.

И поставила перед ней стакан горячего молока.

Соседка на подношение внимания не обратила. Казалось, она лихорадочно о чём-то думает, что-то прикидывает…

Если девочка и впрямь пропала, — думал в это время я. — То соседку ТОЖЕ могут шантажировать. Что такого ценного может быть в нашей учёной даме?