Жнец

Я с минуту постоял на крыльце таверны, затем натянул перчатки и по обледенелым ступенькам спустился в разбитую каблуками снежную кашу. Стылая сырость моментально забралась под плащ, стало на редкость неуютно, и вновь начало крутить суставы. Я только вздохнул и свернул в глухой переулок, намереваясь выйти на соседний бульвар.

Знакомый по прошлым посещениям город сейчас казался провалившимся в какую-то дурную сказку призраком себя самого. Засыпанные снегом крыши, испещренные скользкими пятнами застывших помоев дороги, сугробы на обочинах, пелена дыма над головой. Даже свети сегодня солнце, один бес, его бы почти не было видно. Еще и людей на улице никого. Попрошайки и те все до единого куда-то сгинули. Зима? Или не только в этом дело?

Тут за спиной послышались быстрые шаги, я обернулся и вполголоса выругался. Нагоняли меня двое: крепкого сложения коротышка с сучковатой палкой и тот самый лысый мордоворот, кружку которого схватил Эдвард. Оба в легоньких куртках, оба без головных уборов. А не по мою ли душу они спешат?

Так оно и оказалось.

— Кошелек гони! — выдохнув клубы пара, хрипло потребовал лысый, которому никак не удавалось успокоить сбившееся дыхание. Коротышка ничего говорить не стал и лишь поудобней перехватил дубину.

— Да ради святых! — Я выудил из-под плаща увесистый кошель и подкинул его в руке. — Разойдемся по-хорошему?

— Да, да! — облизнул губы громила. — Разойдемся. Давай сюда монеты — и проваливай.

— Пусть дубинку уберет, — кивнул я на крепыша.

— Убе… — повернулся к подельнику лысый и потому слишком поздно заметил брошенный ему в лицо мешочек с серебром.

Взвыв в голос, громила позабыл обо всем на свете, кроме пронзительной боли, и зажал ладонями рассаженный нос. Я пинком под колено подбил ему ногу и в два счета завалил на коротышку. Вот только второй грабитель оказался непрост — он ловко отскочил и замахнулся дубинкой. Сучковатая палка промелькнула перед лицом, а в следующий миг я накинул на голову потерявшему равновесие парнишке сдернутый с плеч плащ. Рывком повалил его с ног и со всего маху врезал коленом. Что-то хрустнуло, судорожно дернувшийся парень замер на снегу.

Все бы ничего, но к этому времени успел очухаться лысый.

Этот сразу выхватил из-под куртки тесак, замахнулся… и на миг зажмурился, получив в глаза мимоходом подхваченную мной из сугроба пригоршню снега. Не теряя времени, я ухватил его за руку и, дернув на себя, поставил подножку. Бугай со всего маху врезался лбом в стену дома и поплыл, а второй удар головой о каменную кладку и вовсе отправил его в забытье.

Отпустив ворот обмякшего заводилы, я отыскал затоптанный в схватке кошель, сдернул с коротышки плащ и, в голос ругаясь, зашагал по переулку. Расстроило меня не столько нападение само по себе, сколько бросавшиеся в глаза даже после чистки снегом кровавые пятна на плаще.

Ладно бы еще на изнанке, а так точно стражники прицепятся! Придется служивых стороной обходить. Вот ведь не было печали!

Но, как ни странно, никого из стражей порядка происхождение странных пятен на плаще совершенно не заинтересовало. Вроде и попадались навстречу частенько, а не прицепились ни разу. Чего-то они все как рыбы снулые. Неужто погода так действует?

В общем, обошлось без приключений. Я спокойно дошел до почты, уплатил сборы за отправку корреспонденции ^в Нильмару и вернулся в таверну. Горло, правда, разболелось, но это не страшно. Кружка горячего чая с медом да стаканчик бренди — и с утра буду как новенький.

Надо бы, конечно, еще на хозяина из-за постояльцев его бестолковых жути нагнать, да Святые с ним, пусть пока живет. Завтра, все завтра.

На следующее утро самочувствие и в самом деле заметно улучшилось. Хоть сопли течь так и не перестали, зато не морозило и горло не болело больше. А сопли что? Сопли — ерунда. От соплей не умирают. Есть такое мнение.

Впрочем, моего приподнятого настроения никто больше не разделял. Мрачный Пьер сидел на подоконнике и, время от времени прикладывая к заиндевевшему стеклу большой палец, через оттаявшее окно разглядывал улицу. Ричард валялся на кровати, а Эдвард пытался поймать за руку передергивавшего карты Якоба. Понятное дело, ничего у лучника не получалось, и потому мучавшийся с похмелья парень зверел прямо на глазах.

Надо ли говорить, что когда раздался стук в дверь, все этому только обрадовались? Вздрогнули, насторожились — но обрадовались. И правильно, какой интерес клопов в этом гадючнике кормить? Не за этим мы сюда приехали, совсем не за этим.

Я приоткрыл дверь. Прислонившийся к стене Карл Ва- дер скинул с головы капюшон плаща и предупредил:

— Я не один.

— Заходите.

Писарь первым прошел в дверь, стоявший же у него за спиной высокий и широкоплечий мужчина сначала настороженно заглянул в комнату и лишь потом переступил через порог.

— Густав Сирлин, — представил своего спутника Карл и счел необходимым уточнить: — Он же темный сотник.

— А! — только тут сообразил я, с кем свела судьба. — Так это вы храмы Единения громите?

— Именно, — усмехнулся здоровяк и слегка ссутулился, чтобы не уткнуться макушкой в потолок.