Жнец и его тень

Оставалось только бродить с наполненным бокалом по залу — и чокаться со всеми, кто проявит к тебе хоть малейший интерес. Варвару быстро утянули куда-то родственники с других столов — очевидно, заниматься тем же самым.

Жнец отчаянно скучал — с каждым пройденным кругом всё сильнее, постепенно становясь самым трезвым участником вечеринки, всего запасённого алкоголя бы не хватило, чтобы действительно напоить проводника душ.

В какой-то момент он наткнулся на священника, уже неплохо продегустировавшего местные напитки. Сначала тот почему-то вздрогнул, но потом наоборот взял под локоть и потянул за собой.

— Мы как-то неправильно начали знакомство, — объяснил свои действия святой отец. — Давай выпьем.

Каким-то чудом нашёл уголок, где музыка гремела не так сильно, присел на стоящий там диванчик и достал из-под рясы полупустую бутылку водки.

— А ты, кажется, нормальный мужик, — сообщил священник, после первой выпитой стопки. — И что мне дурь какая-то померещилась?

— Какая дурь? — заинтересовался жнец.

— У одного моего боевого товарища позывной был —"Варяг". Мы прозвали его так, потому что он верил в скандинавских богов. Всегда говорил, что воина, погибшего в бою, встретит прекрасная валькирия — и уведёт в чертоги Одина, в Вальгаллу. И когда его подстрелили, я никогда не забуду, он вдруг открыл глаза и сказал, что валькирия здесь. У неё белые волосы и чёрный плащ... Там, куда он смотрел никого не было — но воздух казался таким ледяным. Ты извини меня, дружище, но когда я увидел тебя, будто бы снова почувствовал тот холод... Говорю же — дурь!

Потом, сфокусировав захмелевший взгляд, наставил на него указательный палец и спросил:

— А ты вот веришь, что валькирии существуют?

— Конечно, — жнец серьёзно кивнул. — Вижу их каждый день.

— Ха, интересно где?

— На работе. Я похоронный агент.

— А, — священник понимающе закивал и, не спрашивая, разлил остатки бутылки по стопкам. — Давай выпьем?... за валькирий.

— За валькирий? — усмехнулся жнец, ему ещё никогда не предлагали тост за его коллег.

— Да... знаешь, мне становится легче от мысли, что моих братьев кто-то любезно проводит в ад.

Они выпили, не чокаясь.

— Что насчёт вас? — спросил жнец, когда стопки опустели, — вы стали священником, чтобы попробовать найти дорогу на Небеса?

— Нет, — он грустно рассмеялся и покачал головой, — что мне там делать без хорошей компании? Мы, наёмники, знаем, что попадём в ад — но в аду мы будем лучшими! Из-за ранения я больше не годен к полевой работе — поэтому решил, что буду молиться за тех, кто всё ещё на линии огня. Чтобы валькирии забрали их чуть попозже.

— Это достойный выбор, — признал жнец.

Священник похлопал его по плечу, а затем кивнул куда-то в сторону гостей:

— Там девушка в красном платье — кажется, тебя ищет.

Варвара действительно стояла в одиночестве, пристально вглядываясь в ряды выпивающих и танцующих. Увидев жнеца, она улыбнулась и крепко сжала ладонями его руку.

— Можешь выполнить мою маленькую просьбу? Пригласи меня на танец. Хочу ещё разок станцевать со смертью.

— Это была моя шутка.

— Как говорится, с кем поведёшься — от того и наберёшься. Ну так как?

Жнец смутно припомнил какой-то придворный поклон, бывший в ходу века этак полтора назад, и с изрядной вольностью его изобразил. Варвара хихикнула, оценив старания, и охотно позволила обнять себя за талию.

В динамичном гитарном переборе угадывались мотивы, присущие аргентинскому танго. Разумеется, жнец ни разу его не танцевал — но ещё тогда, на студенческой вечеринке, утвердился в мысли, что танец — это вовсе не последовательность заученных движений, хоть без них и нельзя. Скорее — разговор без слов, где тело расскажет больше, чем посмеет язык.

Дав себе несколько мгновений, чтобы почувствовать ритм, жнец сделал первый шаг. Варвара почувствовала его намерение, грациозно отступила, словно дразня — только чтобы снова оказаться рядом... В прошлый раз казалось, что она с осторожным любопытством разрешает вести себя в танце — сейчас же всякая неуверенность исчезла. В словах Варвара бывала вспыльчивой и своевольной, но под чарами музыки каждый её жест говорил о другом, о бесконечном доверии и желании следовать за ним, не изменяя себе. И, наверное, от этого осознания каждое случайное, а может — совсем не случайное прикосновение, когда она на быстром повороте чуть задевала колено или мимолётно касалась бедром, обжигало, как пламя. Она и была этим ярким, неистовым пламенем — девушка в красном платье, без тени сомнений танцующая со смертью.

Когда музыка вдруг закончилась, и приглушенный свет сменился ярким, жнец какое-то время как будто пытался мысленно продлить этот танец, не дать ему оборваться — и слова ведущего, что-то увлечённо тарахтевшего в микрофон, казались набором бессмысленных звуков. А он уже бодрым шагом приближался к ним, на ходу размахивая бутылкой шампанского, повязанного лентой с белым бантиком.

— Дорогие гости, это было самое страстное, самое чувственное танго на этой вечеринке! Вы были великолепны, просто великолепны! Как вас зовут?