Жнец крови и пепла (СИ)

Справедливое любопытство. Артмаэль мог быть проходимцем, но никак не идиотом. Киара и сама дорого бы отдала, чтобы понять мотивы этого самоубийственного покушения.

— Так точно, коммандер Эрдланг, — помедлив, съязвила она. — Зелья убери. С ними возни на полдня; сама сведу.

Лайам тяжко вздохнул, всем видом источая недовольство, но зелья послушно убрал. Ему и самому не улыбалось ждать два-три часа заместо десяти-пятнадцати минут.

Удивительно, но, слушая их перебранку, Марк не задал вполне резонный вопрос: «Какой Бездны вообще происходит?». То ли и впрямь проникся, то ли вопросов было слишком много, а задавать их в присутствии архимага Эрдланга он не торопился. Умный мальчик. Правда, чтобы поумнел, понадобился очередной труп.

Татуировки наносились специальной краской, но, понятное дело, на одной краске не шибко поколдуешь. Чтобы удержать в рисунках магию, вместе с краской под кожу обычно вводили ювелирную пыль. В идеале — алмазную и амберлитовую; на практике — ту, которая по карману заказчикам. Собственно, прежде всего следовало уничтожить пыль, а затем и краска сходила — легко, практически сама по себе.

Сейчас, впрочем, Киаре это дело не казалось таким уж легким. Каждый выцветший знак отдавался в грудине тупой ноющей болью, но она продолжала сводить всю сомнительную мазню и убеждала себя потерпеть ещё немного.

Может, и правда следовало оставить сведение рун Лайаму и зельям?.. Нет. Это означало доверить Марка кому-то чужому, пусть речь идет о её брате по жиле. Куда надежнее сделать всё быстро, практически безболезненно, своими руками. Мысль носила до странного собственнический оттенок, что вызывало жуткое раздражение на себя саму и весь мир в придачу.

«Ну на кой тебе этот светлый сопляк? Да, красивый; да, нравится; да, хочется… но неужто не понимаешь, что ему на самом деле надо? — делано изумилась Киара и тут же сама себе ответила: — Клушу! Тупую и беспомощную! И видят боги, он её обязательно найдет. А тебя, дурищу, позабудет за ненадобностью!»

Магию она старалась дозировать — не хватало ещё, чтобы Марка опять понесло в сомнительные приставания на радость ехидному братцу Лайаму. Мол, снимите номер, я стесняюсь. Благо воздействие требовалось несильное, и Марк вел себя прилично — разве только глазел с каким-то потерянным видом и время от времени чуть морщился.

— Жжется? — озабоченно спросила она, хотя секунду назад вроде бы собиралась что-то съязвить. — Я стараюсь поосторожнее. Потерпи, уже почти всё.

«Почти всё» включало в себя всего четыре руны у ключиц, однако Киаре показалось, что на каждую из них ушла целая вечность. Закончив, она глубоко вдохнула и машинально приложила руку к груди.

Плохая оказалась идея. Ладонь тут же стала мокрой и липкой. Рубашка Тангрима, до сего мига болтающаяся на ней как на вешалке, теперь прилипла к бинтам, по-видимому, насквозь пропитавшимся кровью.

Эйнтхартен оказался возле неё прежде, чем она успела хоть что-то сообразить. Разумеется, не обошелся без распускания рук. Ну точнее, поддержал, будто ожидая, что она свалится в обморок.

Честно говоря, потерять сознание хотелось очень.

— Киара, ты сумасшедшая! — выдал он, не забыв добавить пару очень нецензурных ругательств. И, чтоб его, едва ли не силой оттащил к ближайшему креслу и заставил сесть. — Архимаг…

При взгляде на помянутого архимага Киаре хотелось малодушно завизжать испрятаться за широкую спину Эйнтхартена. Но не тут-то было. Лайам рывком выдернул её из кресла и, поставив, аккуратно придержал за плечи.

— Железо? — глухо обронил он. Его пронзительные зеленые глаза инфернально сверкнули в полумраке кабинета.

— Ж-железо, — пробубнила Киара, уставившись себе под ноги и теребя мешковатый рукав. — Ай! Чего делаешь?!

Ей влепили подзатыльник — конечно же, ничуть не больно, но зато как обидно! — и поволокли прочь из кабинета. Марк же, растерянный и какой-то жутко злой, остался глядеть им вслед.

— Пор-роть тебя надо было в детстве! — рявкнул Лайам, впихивая её в ванную и всё ещё гневно сверкая глазами.

— А меня и пороли! — огрызнулась Киара. — Скажу тебе, характер от этого не улучшается!

Лайам явственно устыдился, и это помогло ему немного остыть. Имперские маги для своих спиногрызов не могли измыслить истязания страшнее, чем легкая оплеуха или шлепок по заднице. Одна мысль о папаше, лупцующем девочку ремнем или розгой, вызывала в них праведный гнев пополам с ужасом.

— Чего это тебе уединиться приспичило? — Она желчно усмехнулась. — Братец, я боюсь, нас неправильно поймут.

— Кто поймет, светлый твой, что ли? — переспросил Эрдланг уже более добродушно. — Ну так он вроде уже. Бессердечная ты женщина, даже не заметила, что бедный мальчик страшно ревнует!

— Бедный мальчик страшно наглеет.

— Не без этого.

Её решительно избавили от рубашки, тактично развернули спиной и ободрали окровавленные бинты.

— Рану промой, я больно делать не хочу, — коротко приказал Лайам и, старательно скрывая неловкость — полуголая сестренка, ужас-кошмар! — принялся шарить по настенным полочкам в поисках зелий. — Вот дурында-то… кто ж колдует с такой дырищей да при полупустом резерве?