Жнец крови и пепла (СИ)

— Да я же немножко!

— А там «множко» и не нужно. Сила на сторону пошла, регенерация ослабла; ты в кровище, твой рыцарь в истерике…

— И ничего он не в истерике, — вступилась она за Марка. — Он вообще большую часть времени спокойный как удав. Прямо аномалия какая-то, а не светлая боёвка.

Лайам не ответил, погрузившись в задумчивое молчание. Дождавшись, когда Киара промоет рану и кое-как сведет кровь с рубашки, он помог ей перебинтоваться, влил пять разноцветных фиалов с зельями и, удовлетворенно кивнув, потащил обратно в кабинет.

— Не убил, не сожрал, не обесчестил, — чуть раздраженно отрапортовал он — хмурый Эйнтхартен так и торчал посреди кабинета. — Сядь, не маячь! А ты, сестренка, — он несильно толкнул Киару в сторону дивана, — ложишься, спишь и не злишь меня больше.

Не удержав равновесия, она плюхнулась на диван. Сверху упало что-то мягкое. Демонстративно надувшись, Киара свернулась в кошачий клубок и закуталась в тряпку, оказавшуюся полосатым пледом аляповатой расцветки.

— Оба бесите, — сонно пробурчала она, прежде чем закрыть глаза.

Глава 34

Умом Марк прекрасно понимал, что ревновать Киару к архимагу Эрдлангу глупо — все в Иленгарде знают о его прекрасной супруге, встречи с которой не переживет ни одна коварная разлучница (да и сам магистр). Что ничуть не мешало испытывать при виде этой фейской парочки жуткую, неконтролируемую ярость. Бо́льшую, пожалуй, чем с пресловутым Тангримом, едва не прибитым в морге. Дориан, по крайней мере, не был смелым настолько, чтобы вот так запросто прикасаться к Киаре. Хотел бы, но наверняка боялся какого-нибудь крайне неприятного проклятия в её исполнении.

Лайам Эрдланг же имел наглость ударить Киару. Его, Марка, инфернальную принцессу! Которая к тому же выглядела так, будто вот-вот готова отправиться на материалы для вампиров!

(Ну, ударом этот шлепок можно было назвать с большой такой натяжкой, однако поселившееся внутри Марка ревнивое чудовище плевать хотело на доводы разума.)

Подобные чувства и мысли о возможном убийстве всех, кто хотя бы ещё раз попытается глянуть в сторону Киары, пугали не меньше страшной раны на её груди и вероятности самому превратиться в непривлекательный фарш. Таких эмоций Марк не испытывал ещё ни к кому и, прямо сказать, не слишком-то и хотел. Уж больно они не подходят светлому магу.

Сдержать себя и не разнести кабинет фейского хлыща к демоновой бабушке помогло только уважение к этому самому хлыщу, как к могущественному магу, и портрет очаровательной леди Эльзы на одной из многочисленных полок.

Когда Эрдланг вернулся, едва ли не таща Киару под мышкой, Марк успел успокоиться. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Он отстраненно выслушал едкую тираду архимага; пронаблюдал, как тот без лишних церемоний уложил недовольную Киару на диван и весьма резонно велел спать да не бесить. Та неохотно, но подчинилась.

— Да садись ты уже, — повторил архимаг. Повинуясь небрежному движению руки, кресло отъехало от его стола; сам он пристроился тут же на низком табурете. — Времени у меня в обрез, но на твое счастье я умею одновременно работать и трепаться. Так что можем поболтать, пока я тут живописью балуюсь.

— Я не слишком болтлив, — пожал плечами Марк, надеясь, что вышло не слишком грубо, и протянул руку.

— Сын Альфарда — и не болтун? Верится с трудом, — насмешливо проговорил Эрдланг, принимаясь вырисовывать каркас защиты. Кожу немного жгло — неприятно, но терпимо. — Слушай, как ты вообще столько лет не замечал, что на тебе нарисовали Бездна знает что? Ладно, допустим, девчонок на родном факультете ты раздевал нечасто… гляжу, предпочтения у тебя, хм, нетипичные… — Он мимоходом покосился на закутанную в пестрый плед Киару и устремил на Марка холодный взгляд. — Но и без того было, с чем сравнивать: у тебя половина семейства — сплошь боевые маги! Поглядел бы на отцовские руны! Что вообще за несерьезное отношение?

Марк и сам задавался этими же вопросами. И не находил на них хоть сколько-нибудь адекватных ответов. В Академии он всегда внимательно относился к учебе, понимал рунную магию и часто ею пользовался. Но почему никогда не интересовался собственной защитой — знать не знал.

— Довольно странно подозревать магистра Академии в чём-то подобном, — медленно проговорил он, понимая, что это и есть правильный ответ. Преподаватели Академии — люди уважаемые и известные, у большинства в шкафах висит мантия архимага, а треть преподавательского состава и вовсе входит в Светлый или Темный Круг. — Первые руны были имперскими. Уже потом, когда начались проблемы с контролем, Крессель начал рисовать эти. В пятнадцать лет меня не слишком интересовало их происхождение, тем более что колдовать получалось лучше.