Жнец у ворот

Нет. Я смотрю на их искаженные мукой лица и понимаю, что духи сами не хотят быть здесь. Они хотят идти дальше, оставить этот мир. Отправить их обратно в Лес – значит продлить их мучения.

Магия изменяет мое зрение, и я вижу призраков такими, какие они есть: страдающими, одинокими, испуганными, сожалеющими… Некоторые жаждут прощения. Другие – доброты. Кто-то ищет понимания, а кто-то – объяснений.

Еще есть призраки, которые требуют справедливости и суда. С этими духами сложнее всего, потому что они должны снова и снова переживать боль, которую причинили другим, прежде чем освободиться. Всякий раз, когда я смотрю на призрака и пытаюсь понять, что ему нужно, приходит ответ от магии. И с помощью этой магии я дарую им помощь.

Это занимает много времени. Проходит несколько часов, а я пока переправил только дюжину призраков… теперь две дюжины… Вскоре все призраки толпятся вокруг меня, жаждут поговорить, хотят, чтобы я их увидел. Селяне зовут на помощь, наверное, надеются, что моя магия облегчит их боль. Я бросаю взгляд в их сторону – и вижу не людей, а создания, которые попросту медленно движутся к своей смерти. Люди смертны, а следовательно, мне до них нет дела. Меня интересуют только призраки.

Это новая для меня мысль. Странная. И она исходит не от меня. Но сейчас мне некогда над этим размышлять – прибывают все новые призраки. Я останавливаю взгляд на каждом, заглядываю ему в душу, пока наконец не переправляю дальше всех до единого. Даже тех, кто явился на мой зов в человеческих телах.

Когда я заканчиваю свою работу, приходит время взглянуть на разрушения, оставленные призраками. Я вижу с десяток мертвых тел… И еще, как минимум, столько же не вижу.

Какое-то тяжелое отстраненное чувство завладевает мной. Что это – печаль? Сострадание? Я отмахиваюсь от него. Селяне теперь смотрят на меня с ужасом. Они простые люди, в конце концов. В любом случае, это только вопрос времени – скоро страх подтолкнет их взять в руки мечи, факелы и вилы. Я все еще смертен и не хочу с ними сражаться.

Один молодой человек выступает вперед из толпы. На лице его застыло странное выражение. Он открывает рот и хочет произнести слова благодарности. Но раньше, чем он успевает сказать их вслух, я разворачиваюсь и ухожу. Меня ждет еще много работы, и его благодарности я не заслуживаю.

* * *

Несколько дней я провожу в метаниях по городам и деревням. Я ищу призраков, призываю их к себе, собираю в группы и занимаюсь их отправкой на ту сторону. В некоторых селениях вся процедура занимает не больше часа, в других местах мне требуется на нее почти весь день.

Моя связь с Маутом растет, но она еще не совершенна. Я чувствую, магия еще не соединилась со мной, она существует отдельно. И я не смогу быть истинным Ловцом Душ, пока не найду способа полностью вобрать ее в себя.

Вскоре магия настолько крепнет, что я могу почти мгновенно переноситься в места скопления призраков. Я уже переправил сотни, но остаются еще тысячи. И за то время, которое призраки провели среди людей, появилась еще сотня новых, потому что были человеческие жертвы. Я добираюсь до городка, где погибли почти все жители, и призраки, овладевшие ими, уже успели переместиться к следующему населенному пункту.

Прошло почти три недели после побега призраков. Опускается ночь, разражается страшная гроза, и я укрываюсь за поросшим травой холмом, свободным от камней и кустарников. Я всего в нескольких милях от гарнизона меченосцев. Гарнизонные барабаны бьют. Странно, что они делают это в такой час ночи, но я не обращаю на них внимания и даже не пытаюсь переводить их послание.

Дрожа от холода в пропитавшемся водой кожаном доспехе, я пытаюсь собирать хворост. Но дождь все не утихает, и после получаса неудачных попыток разжечь проклятый костер я наконец сдаюсь и решаю ночевать так. Я сжимаюсь в комок, натянув капюшон на лицо.

– Что проку владеть магией, – бормочу я себе под нос несчастным голосом, – если при этом не можешь даже развести для себя жалкий костерок, чтобы согреться?

Я не жду ответа на свой вопрос, поэтому очень удивляюсь, когда чувствую прилив магии. А потом она охватывает меня снаружи, как кокон, создавая вокруг ореол тепла.

– О… благодарю, – я пытаюсь прикоснуться к этому кокону пальцем, но он неосязаем. Это просто окружающее меня тепло. Я и не знал, что способен на такое.

Ты еще очень многого не знаешь. Знала ли Шэва Маута лучше, чем я? Она всегда с таким почтением говорила о магии, почти с благоговением… А я смотрел на это, как ребенок смотрит на лица своих родителей, ища в них ответы на все вопросы мира.

Почувствовал ли Маут смерть Шэвы? Она ведь была связана с ним целую тысячу лет. Скорбел ли Маут о ней? Испытывал ли гнев по отношению к Князю Тьмы?