Жнецы Страданий

Подзабытый ужас вновь скрутился в животе тугим узлом. Лесана огляделась, с опозданием понимая, что сумерки начинают сгущаться.

— Господин, как…

Он поднялся. Не обращая внимания на жалкий лепет, достал из-за пояса нож с длинным острым клинком и вдруг полоснул себе по ладони.

Девушка ахнула и закрыла рот руками. Кровь щедро полилась на землю. Крефф что-то беззвучно зашептал, обходя место привала по кругу. Когда маг приблизился к своей трясущейся от ужаса спутнице, той показалось, что он хочет порезать и ее. Поэтому девушка сжалась на своем ложе, однако выставила перед собой дрожащую руку с розовыми следами загрубелых мозолей. Но вместо этого колдун протянул ей блестящую от крови ладонь и приказал:

— Пей.

Она вскинула на него круглые, полные ужаса глаза, до последнего надеясь, что ослышалась.

— Пей! — слегка возвысил он голос и прижал руку к трясущимся губам несчастной.

Та почувствовала на языке остро-соленый вкус и зажмурилась, трясясь от омерзения и стараясь не глотать. Жесткая ладонь мешала дышать.

— Это всего лишь кровь, — заметил мужчина. — Пей. Иначе утащат и сожрут.

Последние слова не пропали зря, бедняжка прижалась губами к разверстой ране, зажмурилась от ужаса и, стараясь, чтобы лицо не передернула судорога отвращения, сделала несколько глотков. Желудок тот час подпрыгнул к горлу вместе со всем содержимым. Недавно съеденный ужин сделал попытку устремиться прочь. Девушку передернуло, живот скрутило, на глаза навернулись слезы, и несчастная скорчилась, отворачиваясь от мага, понимая, что не может с собой бороться, ибо никогда прежде не чувствовала себя столь омерзительно.

— Не смей.

Приступ рвоты прекратился, не успев начаться — столько властности было в этом сухом, лишенном возраста голосе.

Лесана дрожала, а из-под плотно сомкнутых ресниц текли тяжелые слезы. Куда она едет? С кем? Зачем? Во рту еще стоял вкус крови, но не такой, какой обычно бывает, когда уколешь палец иглой или оцарапаешь случайно, и засунешь в рот, чтобы меньше болело. Нет… На языке было горько-солоно, и никак не получалось сглотнуть, хотелось сплюнуть, прополоскать рот, попить. Вот только что-то подсказывало — ни то, ни другое, ни третье сделать не позволят.

Тем временем спутник протянул страдалице флягу с водой.

— Умывайся.

Она поспешно смыла следы крови с губ и подбородка. Хотела тайком сделать несколько глотков, но мужчина предугадал эту хитрость и отобрал флягу, сказав краткое:

— Нельзя.

После того как дочка бортника вытерла лицо, крефф снова повернулся к ней и, обмакнув палец в кровь, прочертил под глазами подопечной две вертикальных кровавых линии.

— Сейчас высохнут и можешь спать.

Девушка кивнула, не спрашивая. И так все поняла. Волшебник творил охранное заклинание, чтобы к их маленькой ночевке не вышли обитатели леса. Но… лишний раз сглотнуть стоящий во рту металлический вкус было пыткой — горло стискивал спазм, и Лесане стоило огромных трудов сдерживаться, чтобы не извергнуть из себя недавно съеденное и… выпитое.

— Господин, разве они не придут на запах крови? — несмело поинтересовалась будущая ученица, чтобы хоть как-то отвлечься от омерзительных ощущений.

Хотелось услышать живую речь, чтобы удостовериться — с ней рядом по-прежнему человек, а не клятое чудовище, которое может оказаться пострашнее Ходящих В Ночи.

— На запах этой нет, — ответил тем временем маг, перетягивая ладонь чистой тряпицей. — Кровь боевого мага защищена очень сильными заклятьями.

Собеседница успокоилась. Голос мужчины был невозмутим. Похоже, спутник не злился на ее любопытство и неловкость. Ну и остатки здравомыслия подсказывали девушке — вряд ли крефф станет подвергать себя бездумному риску. Однако же все равно — спать ночью под открытым небом… Она легла, накрывшись с головой плащом, и смежила веки.

Вот пройдет пять лет, и можно будет вернуться в родную деревню. И не просто вернуться! А могучей волшебницей, которой будут нипочем оборотни, вурдалаки, вампиры и бродячие мертвяки. Как будут завидовать ей! Как начнут уважать. Была всего-то Лесанка — дочка бортника, а станет… Кем она станет? Лучше бы, конечно, колдуньей.

А Мирута? Как он будет гордиться! Но тут — ведром студеной воды — обрушилось запоздалое понимание: пять лет. Пять! И несчастная, наконец, поняла — не будет рад за нее Мирута. Потому что не проходит завидный жених бобылем такой срок. Глупая! Нешто, станет молодой красивый парень год за годом ждать возвращения девки, которую только и поцеловал несколько раз?

Нет! Он не такой! Конечно, станет! И Лесана крепче стиснула деревянный оберег, подаренный суженым. Он дождется, обязательно. Но горячие слезы текли и текли по лицу. Девушка смахивала их, размазывала ладонями и безжалостно давила рыдания.

Уставшая от тягостных дум, плача и долгой езды верхом, она провалилась в сон, даже не успев испугаться сгустившейся вокруг темноты.

Проснулась же от того, что стало холодно. Сквозь сон подумалось: поди опять малая сестренка стянула все одеяло на себя! Но горячую кожу обжег холодный ветерок, и девушка вспомнила, где она и с кем, с ужасом вскинула голову и… обомлела.