Жнецы Страданий

Нэд с досады собрал всех у себя, обматерил и пригрозил спустить шкуру с каждого, кто удумает ему досадить хоть единой малостью в ближайшие год-полтора. Однако дальше угроз и ругани дело не пошло. И то казалось, будто досада Главы была вызвана не одним лишь побегом Ходящей, но еще и тем, что об этом побеге по возвращении узнает Клесх, а что он на это скажет, можно было и не гадать. Скажет так, что смотритель, пожалуй, опять его сошлет…

С совета, на котором Нэд грозил вернувшимся из леса ратникам всеми карами, наставники расходились злые и молчаливые. Отчасти креффы сознавали правоту Главы, но при том понимали, что упредить случившееся было невозможно. Оттого каждый был угрюм и невесел.

Ихтор направился прямиком в лекарскую. Тут было тепло, привычно пахло травами, а сквозь зазоры печной заслонки виднелись мерцающие отблески пламени. Целитель подкинул в печку поленьев и опустился на пол, остановившимся взором глядя, как огонь жадно лижет сухое дерево.

На душе у наставника лекарей царило смятение. Поразил его Нэд. Видать, правда стареет Глава, чует хитрый лис, как земля из-под ног уходит. Растерянность он сегодня явил. Самодурство воевода крепости показывал часто. Взять хоть тот раз, когда за Айлишу выгнал Майрико с Клесхом. Или когда самого Ихтора с Донатосом грозился в кнуты отправить за то, что запрет его нарушили.

Сегодня же, можно сказать, пожурил по-отечески. Покричал-покричал, а толком никого не наказал. Лишь словами выдрал. Но что слова? Собака лает – ветер носит. Может, наконец, уразумел вину свою? Ведь поверь он тогда Клесху, не подними парня на смех, скольких бед избежали бы, только Хранители ведают.

Одноглазый целитель глядел в огонь, и там, в языках оранжевого пламени, видел давнее прошлое…

Это был первый год, когда Ихтора приняли в креффат. Приняли не только потому, что он был Осененный с сильным Даром, но еще и потому, что едва выжил после нападения оборотней на обоз и много времени провел в Цитадели на излечении. И все эти долгие мучительные дни занимался с послушниками. И как потом стало ясно, занимался неплохо. Это не вернуло парню глаз и не сделало изуродованное лицо краше, но позволяло не чувствовать себя безнадежно ущербным. Хотя и по сию пору ему, бывало, снились сны о той ночи, когда на обоз, в котором он ехал к месту служения, напала дикая стая. То были не волки. Ихтор навсегда запомнил стремительно летящие над сугробами рысьи тени. Некоторых разорвали насмерть, молодому целителю и еще троим повезло больше. Ратоборец, ехавший при обозе, сумел их отбить…

Так Ихтор из сторожевика, коим готовился стать на ближайшие несколько лет, сделался сразу креффом. На советах он старался все больше молчать. Позднее это вошло в привычку, и одноглазый лекарь знал – именно его молчаливость настораживает Нэда, который по сей день считал его той тихой речкой, в которой омутники водятся. Промолчал и на том совете, когда Клесх поднял переполох. Хотя трудно было назвать эту свару советом.

Нэд собрал наставников обсудить какие-то обыденные мелочи, когда в покой ввалился окровавленный, взопревший и яростный выученик Морага. Он из всех послушников был самым молодым, но в семнадцать лет уже водил обозы, потому как закончил обучение и был отправлен, к вящей радости Главы, на вольные хлеба. С глаз долой – из сердца вон. Нэд, отправляя парня в первый поход, сказал тогда вполголоса Рэму: «Хоть на короткий срок порядок в Цитадели воцарится».

Воцарился.

Клесх распахнул дверь так, что она едва не сорвалась с петель. Вид молодого ратника был страшен: правый бок окровавлен, рубаха задубела и прикипела к телу, лицо в багровых брызгах и разводах, на руке висит едва дышащая, дрожащая Майрико.

– Какого …?! – орал парень, обводя бешеным взглядом онемевших от изумления креффов.

Сперва никто не понял, отчего он так бесится. Наставники переглядывались, а когда до них дошло, что мальчишка толкует о том, будто среди Ходящих есть Осененные, а его, отправляя с обозом, о том не упредили… Первым рассмеялся Рэм, а за ним и остальные старики.

Клесх пошел белыми пятнами и замолчал, обводя всех тяжелым взглядом.

– Я людей еле отбил. А вам смешно?

Нэд поднялся со своего места и грохнул кулаком по столу, водворяя порядок, но парня прорвало, как плотину после ливня. Он рычал, тыча пальцем в тех, кто осмеливался хоть что-то возражать, говорил, что они тут днями и ночами сидят за стенами, греют задницы и жизни уже не знают, а он все видел своими глазами. Говорил о том, что Рэму и иже с ним давно пора на покой, раз не зрят дальше своего носа… Одним словом, прошелся по каждому.

Глава пытался оборвать поток его злых обвинений, вразумляя, что отродясь не было среди обитателей ночи Осененных Даром, что поблазнилось дураку в горячке боя, но тот стоял на своем, говорил, будто обережника из их с Майрико тройки убил именно Осененный. Оборотень.