Жокей в маске

Клиентура изменилась вместе со всем кварталом. Старые деревянные домишки снесли, и на их месте теперь стояли добротные буржуазные здания. Старожилы с презрением говорили о «понаехавших сюда торгашах, нуворишах и прочем сброде». Теперь по вечерам в кабачок папаши Корна приходили степенные лавочники и чиновники. Нередко приходилось слышать от посетителей, что название «Встреча друзей» устарело и его пора сменить на что-нибудь современное.

Однако нет-нет, да и заглядывал на огонек кое-кто из прежних клиентов – обычно сразу же по выходу из тюрьмы. Заслышав хриплые голоса: «Еще кувшин красного, папаша Корн!», старик каждый раз вздрагивал. Ему вспоминались времена, когда полицейские десять раз думали, прежде чем наведаться в его трактир. Такие молодчики, как Бородач, Сторож или могучая Большая Эрнестина не боялись ни черта, ни дьявола, и связываться с ними решался не всякий. А кто все-таки решался, мог заплатить страшную цену…

– Кувшин красного, папаша Корн! – раздался грубый мужской голос.

Трактирщик поднял голову и прищурился. В помещение вошли двое здоровяков, разбойничавших когда-то под началом Сторожа. Это были печально известные своей жестокостью Горелка и Иллюминатор.

Последнее время о них ходили странные слухи. Говорили, что они бросили воровать, завели какой-то честный бизнес и живут в квартире Адели. Злые языки шептали, что друзья хотят хоть чем-нибудь походить на шишек из аристократических салонов и, не в силах купить себе приличные костюмы, решили завести себе одну жену на двоих, считая, что это весьма тонко и пикантно.

Сейчас Адель тоже была с ними. Шурша юбками, она устраивалась за столиком в углу. Папаша Корн поспешил к старым приятелям, как вдруг дверь с грохотом распахнулась и на пороге появились трое новых посетителей. Они пытались одновременно протиснуться внутрь, но это никак не удавалось. Потом все трое отступили назад и с недоумением переглянулись, явно не понимая, почему все еще находятся на улице. Мысль о вредном влиянии чрезмерного количества алкоголя на человеческий организм, видимо, не приходила им в голову. Не в силах разгадать тайну открытой двери, в которую не войти, двое залились горькими пьяными слезами. Наконец третий, державшийся на ногах потверже, по одному втолкнул своих попутчиков в трактир и вошел сам.

Папаша Корн сразу узнал это лицо, покрытое клочковатой бороденкой. За спиной человека висел на красной бархатной ленте массивный цилиндр с краником. Да, это был Бузотер собственной персоной – неисправимый бродяга, вставший на праведный путь торговца. Он снял цилиндр и аккуратно поставил его в углу.

Иллюминатор толкнул локтем Горелку:

– Признаешь?

Тот кивнул. Конечно, он знает их – и Бузотера, и Вонючку с Паршивцем, его никчемных друзей. С самого детства они зарабатывали на жизнь чисткой сточных канав и выгребных ям. Время от времени приятели пробовали начать новую жизнь, но их подмоченная репутация и въевшаяся во все поры грязь неизменно возвращали их к прежней участи.

Бузотер случайно заметил их на бульваре именно тогда, когда Паршивец и Вонючка встретились после пятилетней разлуки. Оба были уже изрядно пьяны. Увидев старого приятеля, да еще, похоже, при деньгах, они завопили от радости. Бузотер тоже растрогался, и вскоре трио появилось в кабачке папаши Корна. Нельзя сказать, чтобы наш бродяга был альтруистом. Безошибочным чутьем он почувствовал, что, несмотря на потрепанный вид, у Вонючки с Паршивцем тоже водятся монеты, и рассчитывал выпить на дармовщинку.

Пристроив свой бидон, Бузотер огляделся и сразу заметил пирующих Горелку с компанией. Перед ними стоял большой кувшин вина, и весь стол был заставлен тарелками с дымящимся мясом, колбасой, салом и кусками масла.

«Ну и дела! – подумал Бузотер. – Ребята, никак, получили наследство!»

Разумеется, он всерьез не предполагал наличие у Горелки и Иллюминатора богатых родственников. Скорее всего, какой-то бедняга был поставлен ими перед неутешительным выбором – отдать деньги по-хорошему или все равно отдать, но уже в состоянии бессознательном. Или…

«Или, – заключил про себя Бузотер, – они и не собираются ни за что платить. С них станется. Папаша Корн уже староват, чтобы им перечить. Не будет же он звать полицию!»

Со свойственной ему наблюдательностью бродяга сразу заметил, с какой подчеркнутой угодливостью хозяин обслуживает угловой столик.

«Боится, ясное дело. Прежде он бы только кивнул им, и все. Да, видать, у старика рыльце изрядно в пушку!»

Папаша Корн пошел к стойке. Бузотер тронул его за плечо и негромко спросил:

– Ты что же, приятель, кормишь теперь в кредит? Или они пируют за твой счет?

Трактирщик усмехнулся:

– Не считай меня за идиота. Ходил бы я тут по струнке, если бы эта компания не оплатила ужин заранее! Глядишь, и еще чего закажут.