Жонкиль

— Ты — прелесть, Билл, и я очень дорожу твоей дружбой, — сказала она, вытирая глаза тыльной стороной руки. — Я, без сомнения, со временем преодолею все это. И я думаю, что Роланду надоест держать меня силой, и он когда-нибудь отпустит меня. А пока буду работать.

Билли постукивал хлыстом по сапогам. Он хмурился, когда смотрел на нее.

— Мне так не хочется отпускать тебя совсем одну, — сказал он. — Ты, право же, такой ребенок. И так глупо с твоей стороны, дружище, отказываться от денег, которые мистер Риверс оставил тебе.

Ее глаза стали жесткими.

— Они принадлежат Роланду, а не мне. Я никогда не дотронусь до них. В будущем я надеюсь сама зарабатывать деньги, которые должны принести мне больше счастья.

— Деньги не так легко даются, Килли. Я это понял, когда пошел на службу. Может случиться так, что ты будешь чертовски нуждаться. Даже голодать.

— Я смогу перенести это.

— Откуда ты знаешь, старушка? Ты никогда не нуждалась и не голодала. Ты всегда жила среди изобилия в Риверс Корте.

— Это будет не хуже, чем духовный голод, — сказала она, слегка улыбнувшись. — А его я перенесла.

Его честное сердце болело за нее. Он покачал головой.

— Килли, дорогая, ты не знаешь, о чем ты говоришь. Ты никогда не работала, никогда не ходила голодная, никогда не нуждалась в деньгах. Я опасаюсь за тебя, и бьюсь об заклад, что миссис Риверс тоже не нравится, что ты уезжаешь. Видишь ли, однажды я встретил совсем молодую девушку-машинистку, — он покраснел до корней волос, когда, запинаясь, рассказывал ей эту историю. — Она была без работы несколько месяцев и ужасно голодала. Родители ей не помогали. Я встретил ее вовремя, поддержал и подыскал ей место в нашей фирме. Иначе ей пришлось бы зарабатывать... ужасным способом, Килли. С девушками это часто случается, они оказываются в таком положении, особенно, если они молодые и хорошенькие, как ты.

Жонкиль тяжело смотрела в пол. Она получила строгое воспитание и ничего не знала о пороке, но в какой-то степени понимала, что Билли имел в виду под «ужасным способом». Но это ни в коей мере не поколебало ее решение ехать одной и искать работу.

— Да, такое может случиться с некоторыми девушками, но не со мной. Это невозможно, — сказала она.

— Боже правый, конечно, нет. Я только рассказал, чтобы ты поняла, как трудно тебе может быть, — объяснил он. — Нужно, чтобы за тобой кто-нибудь присматривал. Килли, старушка, ради Бога, если тебе не удастся получить работу, возвращайся в Чанктонбридж. Мы все будем ждать тебя.

Жонкиль не плакала с тех пор, как рассталась с Роландом, но тут не могла сдержать слез. Крупными каплями они текли по ее щекам. Юноше, который любил ее, было невыносимо смотреть, как она стоит и безутешно плачет. Он крепко обнял ее. В этом объятии не было страсти, только огромная братская нежность, и Жонкиль не противилась ей и горько рыдала, прильнув к его плечу.

— О, Билл, — плакала она, — о, Билл, если бы мы могли вернуться назад — назад в старые добрые дни до Рождества, когда я была счастлива — и глупа. О, Билл...

Билли сжал губы и почувствовал почти убийственную ненависть к человеку, который разбил сердце его маленькой подруги. Глаза его стали мрачными и суровыми, но он очень нежно гладил волосы Жонкиль. Близость ее молодого стройного тела волновала его, однако он держал свои чувства под контролем. Сейчас Жонкиль нужен был друг, брат, а не возлюбленный, и он решил выказать себя и братом, и другом.

— Ну, ну, старушка, приободрись, не унывай, — бормотал он, и в горле у него стоял ком. — Не плачь, Килли, я не могу видеть, как ты плачешь, милая.

Постепенно слезы иссякли. Она вытащила платок из кармана и вытерла мокрое лицо, затем освободилась из его объятий.

— Ты молодчина, Билли, — сказала она приглушенным голосом. — Я тебе ужасно благодарна. А теперь иди, пожалуйста, и позволь мне довести все до конца самой.

— Килли, мне так не хочется оставлять тебя.

— Со мной все в порядке, — она попыталась улыбнуться ему, хотя смятый платок был еще прижат к ее губам. — Я буду чувствовать себя гораздо лучше, когда буду работать.

— Поклянись, что ты позовешь меня, а не кого-то другого, если тебе понадобится друг, Килли, — попросил он.

— Да, клянусь. Ты славный парень, Билл.

— Хорошо. Тогда я ухожу, — сказал он. — Но не забудь, если я понадоблюсь тебе, дай мне знать. Я буду ждать. И я сделаю для тебя все на свете. До свидания, старушка.

— До свидания, Билл.

Он быстро вышел из комнаты; его красивое лицо было немного бледно. В течение многих дней он не сможет забыть горьких прерывистых рыданий Жонкиль...

Его сердце болело за нее, но он чувствовал, что помочь тут нельзя. И он вернулся домой, терзаемый мыслями о ней и тяжело переживая свою первую настоящую любовь. Для него сейчас не существовало никого на свете, кроме Жонкиль.