Жонкиль

Но здесь ее вдруг охватила робость. В конце концов, миссис Поллингтон совсем чужой человек. Почему она должна помогать ей? Жонкиль повернула назад от входной двери и стала спускаться вниз по ступенькам снова на мостовую, и тут дверь открылась, и Микки Поллингтон вышла на улицу. Микки, обворожительная в оливково-зеленом бархатном пальто прямо от парижского модельера, прекрасном пальто с громадным рысьим воротником и манжетами и в прелестной маленькой бархатной шляпке на золотистой головке. Из воротника виден был только напудренный носик, милые дерзкие глаза и ямочка на щеке.

Жонкиль бросило сначала в жар, потом в холод. Микки уставилась на нее, а она — на Микки. Затем Жонкиль пробормотала, запинаясь:

— Я — Жонкиль Риверс, миссис Поллингтон!

Микки протянула руку и радостно улыбнулась.

— Боже, дитя! Я сначала не узнала вас. Как дела? Откуда вы появились? Пришли навестить меня? Как мило с вашей стороны. Я иду на официальный завтрак к Беркли. Почему вы не сообщили мне, что придете?

Жонкиль была просто не в состоянии отвечать на эти сыплющиеся на нее вопросы. Она растерянно молчала. Микки прищурила глаза и быстро оглядела девушку. Ямочка на ее щеке исчезла, и яркая светская бабочка мгновенно превратилась в истинную женщину, способную на сочувствие и сопереживание. Она сразу поняла, что с Жонкиль что-то стряслось.

— Моя дорогая, пойдемте в дом на минутку, — сказала она.

— Нет, вы заняты, я... я могу прийти снова в любое время, — бормотала Жонкиль.

— Входите, — сказала Микки, вставляя ключ в замочную скважину и открывая дверь. — Мне нужно быть у Беркли к часу. Я хотела зайти вначале в магазин, но я могу это сделать и после обеда. Вы выглядите утомленной, моя дорогая. Что вы делали?

Через красивый зал они прошли в очаровательную туалетную комнату, выдержанную в голубых и серебряных тонах и выходящую окнами в парк. Микки заставила Жонкиль сесть, предложила ей сигарету и коктейль, от которых Жонкиль отказалась, затем села напротив нее с сигаретой во рту, накрашенном губной помадой поразительно красного цвета.

— Я очень удивилась, увидев вас, — сказала она. — Я думала, что как раз сейчас у вас уйма дел в Чанктонбридже. Мы вчера встречались с Долли Оукли, и она рассказала, что ваш приемный отец умер и оставил вам все деньги. Я ужасно сочувствую вашей потере. От вас осталась одна тень, моя дорогая, ничего общего с той девушкой, которая танцевала здесь перед Рождеством.

Жонкиль ослабила воротник пальто и немного отвернула лицо от добрых, испытующих глаз миссис Поллингтон.

— Может быть, — сказала Жонкиль. — Так много всего случилось, миссис Поллингтон...

— Микки, моя дорогая, пожалуйста; для друзей я — Микки.

— Микки, в таком случае, — сказала Жонкиль. — Я не знаю, что заставило меня обратиться к вам, кроме того, что вы были так добры ко мне в тот вечер, когда мы впервые встретились. И вы — вы знаете Лондон и массу людей, а мне нужна работа.

— Работа? — повторила Микки, вынимая изо рта сигарету. — Работа — вам, моя дорогая? Наследнице?

— Лучше я расскажу вам все, — перебила ее Жонкиль. — Боюсь, что вы будете удивлены, возможно, шокированы...

— Нет, меня ничто не шокирует, — сказала Микки со смехом. — В последнее время меня даже мало что удивляет. Все мои друзья — сумасшедшие. И вы тоже сумасшедшая? Что вы сделали? Убежали с вашим шофером?

Жонкиль нервно рассмеялась.

— Убежала, — сказала она, — но не с шофером. С вашим другом.

— Моим? Это интересно, — сказала Микки, пододвигая свой стул ближе к девушке. — Прошу вас, расскажите мне все.

Но когда Жонкиль начала рассказывать, Микки уже не смеялась. Глаза ее округлились от изумления и некоторого беспокойства. Она была удивлена. Чартер... сорвиголова, такой привлекательный Роланд... женился на маленькой Жонкиль Риверс? Это было забавно. В то же время история, которую поведала Жонкиль, была не очень приятная и выставляла Роланда не в очень красивом свете. Микки нравился Роланд. Она знала о его глупостях, была достаточно опытна, чтобы многое ему простить. Однако она ни за что бы не поверила, что он способен увлечь такую неискушенную девушку, как Жонкиль Риверс, и жениться на ней для того, чтобы совершить какую-то вендетту. Это была игра не по правилам, а Микки считала Роланда порядочным человеком. По мере того, как Жонкиль продолжала свой поразительный рассказ, Микки становилось понятнее, что произошло. Он попался в собственную ловушку. Теперь, когда обман открылся и Жонкиль оставила его, он по-настоящему влюбился в нее, а девушка уже не хотела ничего, кроме свободы.

Микки не знала, что думать и что сказать Жонкиль. Было очевидно: Жонкиль тяжело переживает эту историю. С другой стороны, ей было немного жаль Роланда. Он тоже, видимо, страдает.

— Честное слово, мужчины — странные существа, — воскликнула Микки, когда Жонкиль замолчала. — Ну кто бы мог предположить, что Роланд выкинет такую штуку? Бедняжка! Вы пережили ужасное время. Роланда я не видела, не слышала ни слова от него. Я думаю, ему просто стыдно прийти и рассказать мне все. Вы говорите, он ищет работу где-то?