Жонкиль

Билли сидел, раскрыв рот от изумления. Он никак не мог связать Жонкиль-продавщицу в модном салоне в Уэст-Энд с подругой своих детских лет в Чанктонбридже. Мысль о наследнице Генри Риверса, зарабатывающей три фунта в неделю, казалась забавной. Однако вот она здесь, та же самая Жонкиль, с ее бледным пикантным лицом и с мальчишеской фигурой, с ее красивыми зеленовато-карими глазами, черными, коротко остриженными волосами и прямой челкой. Она была даже довольно элегантна сегодня. Он предположил, что она должна хорошо одеваться в интересах дела.

На ней был хорошо сшитый темно-синий костюм с вышивкой золотом на воротничке и манжетах, маленькая голубая с красным шляпка была надвинута на лоб почти до бровей; пара белых лайковых перчаток дополняла костюм. Жонкиль с лайковыми перчатками! Билли улыбнулся, вспомнив с некоторой грустью загорелые исцарапанные мальчишеские руки той Жонкиль, которая воспитывалась в Риверс Корте. Теперь эти руки были белые, удлиненные ногти отполированы. Да! Она сильно изменилась. За три месяца работы она приобрела уверенность, опыт, которые отложили свой отпечаток. В ней было меньше ребенка, больше женщины. Взгляд Билли, скользнув по ее левой руке, отметил, что обручального кольца на ней не было. Она не носила обручального кольца. Он вздохнул облегченно.

— Ну, Килли, все это очень странно! — сказал он. — И тебе действительно нравится твоя работа?

— Да, — сказала она. — Пегги Фейбьян обаятельная женщина и очень покладистая, и мне нравится целый день иметь дело с красивыми платьями. Конечно, это немного однообразно. Но, к счастью, дела у миссис Фейбьян идут очень хорошо, ее салон пользуется большим успехом.

— Ты стала намного старше, Килли.

Тень прошла по ее лицу. Она откинулась на спинку стула и перебирала пальцами перчатки.

— Ну и что же, Билл? — сказала она. — Я была слишком молода и глупа. Теперь я более опытна.

— Миссис Фейбьян знает о...

— О Роланде? Да. Я рассказала ей. И она понимает меня. Но мы никогда не говорим о нем.

Билли увидел, как напряглись ее красивые губы, и колебался, прежде чем заговорить снова. Он чувствовал себя немного неловко с этой новой, зрелой, независимой Жонкиль. Затем он начал, сильно покраснев:

— Килли, старушка, могу я спросить тебя о...

— Ты хочешь узнать о Роланде? — не дала она ему договорить. — Конечно. Ну, я его не видела с тех пор, как он уехал из Чанктонбриджа. Три месяца тому назад мы почти столкнулись с ним в доме миссис Поллингтон, но мне удалось избежать встречи. Я не видела и не слышала его эти три месяца, и он не знает, где я. Микки Поллингтон поддерживает связь и с ним, и со мной. Я взяла с нее слово, что она не даст ему мой адрес. Он очень беспокоится, мне кажется. Микки говорит, что он ищет меня по всему Лондону, — она слегка усмехнулась, — но я не хочу, чтобы он меня нашел.

— Значит, он в Лондоне?

— Да. Продает машины для компании «Спидо мотор».

— Черт возьми! — воскликнул Билли, засовывая обе руки в карманы и пристально глядя на Жонкиль.

— Микки говорит, что он много работает и прилагает массу усилий, чтобы найти меня. Но я не хочу, — сказала она снова.

— Это правда? Ты искренне не хочешь видеть его снова?

Жонкиль промолчала. Этот разговор о Роланде причинил ее сердцу боль, которая была не нова для нее, но к которой она никак не могла привыкнуть. Ее личико застыло. То, что она не могла говорить о Роланде или слышать его имя без чувства острой боли, казалось ей ужасным проявлением слабости.

В течение целых трех месяцев она старалась забыть его и погасить любовь, которую питала к нему. Она с головой окунулась в работу в салоне. В долгие вечера в доме Робинсонов она пыталась развлечь себя, делая сумочки из бисера (искусство, которому Пегги научила ее), или составляя кроссворды. Изредка виделась с Микки и ходила с ней в театр или проводила вечер у нее. Но ничто не могло отвлечь ее от воспоминаний о человеке, которого она любила так пламенно. Даже встречи с Микки, столь приятной ей, не очень радовали ее: симпатии Микки поделены поровну между ней и Роландом, ей хотелось, чтобы они помирились. Это задевало и раздражало Жонкиль. Она старалась сохранить свою гордость и независимость. Ей было неприятно, что Микки, хотя тонко и тактично, но все же уговаривает ее повидаться с Роландом.

Миссис Фейбьян никогда не видела Роланда, ничего не знала о его обаянии и была полностью против него. Если вопрос когда-либо поднимался, она советовала своей молодой помощнице держаться от него подальше.

Однако сейчас, когда Билли спросил ее о Роланде, Жонкиль испытала прежнюю мучительную боль. Она злилась на себя, но задыхалась от желания закричать: «Я ужасно, ужасно хочу видеть его!»

Вместо этого она сказала тихим твердым голосом:

— Я никогда не увижу его снова, Билли, и чем быстрее он поймет это и позволит мне аннулировать брак, тем лучше.

— Хм, — промычал Билли.

Жонкиль нахмурилась. Ей показалось, что Билли сомневается в ее искренности, и она еще больше разозлилась на себя, на тень Роланда, которая так назойливо преследует ее.