Жопа

Сталкер встал, намереваясь что-то ответить, но не смог — внезапно закружилась голова. Так — перепой. Перепой, переиграй, пересдай, перепиши. Перетасуй, перелети, перепрыгни через себя и трахни сам себя в зад. И поторопись — скоро монстры доедят Того, Кто Был Против, и примутся за тебя.

«Наваждение. Морок. Паранойя. Перепой», — подумал Сталкер и крепко прижал к себе Нику.

— Я с тобой, — сказал он. — Что бы ни случилось — я с тобой…

— Владимирский централ, ветер северный! Этапом из Твери, зла не меряно! — завёл вокалист.

— Ну, не здесь же, — вяло отмахнулась Ника, и Сталкер понял, что она тоже изрядно пьяна.

— Да нет, конечно. Сейчас музыканты доиграют — пойдём к ним. На наших мне уже смотреть тошно.

Народ стал постепенно расходиться. Уехали молодожёны, ушёл под конвоем матроны Дядя Вася, уполз напившийся в дрянь Федя. Студент отправился провожать Светкину одноклассницу. Гриша впал в административный раж и начал распоряжаться расстановкой столов. Толку от его распоряжений было менее чем мало, и мутноглазый вызвал ему такси.

Остаток вечера, точнее, половину ночи они убивали вчетвером — Сталкер, Ника, вокалист Костик и барабанщик Слава. Закодированный клавишник получил деньги, поймал «мотор» и уехал, а басист удалился в подсобку с молоденькой официанткой.

Разговор шёл о том — о сём: о музыке, халтурах, жизни и прочей ерунде. Сталкер добрался до гитары и спел несколько похабных песенок. Больше всех песенки понравились Костику, который потребовал, чтобы Сталкер немедленно записал ему слова.

— Правда, если я здесь такое спою, — засмеялся он, — мне яйца оторвут. Сталкер, а ты ещё что-нибудь подобное знаешь?

Сталкер порылся в памяти и исполнил один из суперматерных хитов Саши Лаэртского, вызвав тем самым бурю восторгов и пароксизм безудержного веселья. Хохочущий Слава упал вместе со стулом, после чего залез под стол, откуда на всём протяжении песни доносилось его сдавленное хрюканье.

— Ну, ты ваще! — похвалил Костик. — А так-то, по жизни, чем занимаешься?

— Кино снимаю, — ответил Сталкер.

— Во как! И про чё кино?

— Про одиночество.

— Не по Маркесу, часом?

— Не по Маркесу. По себе.

— Здорово! А давай мы к твоему фильму музыку сделаем?

Через полчаса они договорились до полного глобализма — совместно снять сериал, поставить мюзикл, заработать кучу денег, купить обалденную студию, создать собственный телеканал, и всё прочее в том же духе. Параллельно разработке грандиозных планов они, естественно, не забывали и выпивать. Слава вылез из-под стола и пихнул идею, что будущий телеканал должен быть на восемьдесят процентов музыкальным, но — никакой попсы!

Тут Ника и сломалась.

— Я сейчас, — сказала она и, шатаясь, побрела в сторону туалета. — Я пьяная, как жопа!

— Слушай, Сталкер, а она у тебя всегда такая? — на удивление трезвым голосом спросил Слава.

— Какая — такая?

— Аутичная какая-то. Смотрит всё время в пустоту и, как будто, что-то там видит.

— Нет, не всегда. Бывает и хуже.

В каморку за сценой, где они заседали, ворвался краснорожий тамада.

— Там, у входа, мужика пристукнули. Если у кого документы не в порядке, линяйте через служебный выход.

И он, почему-то, внимательно посмотрел на Сталкера.

«Неужели опять?» — вздрогнул Сталкер и нарочито безразличным тоном спросил:

— Какого ещё мужика?

— Здесь, на свадьбе был. Плотный такой, в возрасте.

Сталкер ринулся по коридору. «Черт возьми, только не это!»

Он дёрнул дверь, шпингалет вылетел — к чёрту шпингалет! — и облегчённо вздохнул. Ника спала, сидя на унитазе.

— Прочухивайся, быстро! Уходим!

— Что?.. Где… Спать хочу, — сквозь сон пробормотала Ника. Не тратя времени на разговоры, Сталкер взвалил её на плечо и ломанулся к выходу. Ладно, хоть, она лёгкая. Особенно по сравнению с Юркой. А, может, ещё оттого, что она просто пьяная, а не мёртвая? Говорят, мёртвое тело тяжелее…

Выбравшись из кафе, он прислонил Нику к стене и шепнул:

— Стой здесь — я быстро, — и побежал к центральному входу. «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, от матроны я ушёл», — вертелось в голове.

Близко подходить не пришлось. Высунувшись из-за угла здания, Сталкер понял — так и есть. В луже крови, с пробитым черепом лежал Дядя Вася.

«И от матроны ушёл, а от смерти — не получилось…»

10

В студии Сталкер уложил беспробудным сном спящую Нику на матрас, стянул с неё мокрое платье. Импрессионистские тучи, конечно же, разродились и, как всегда, вовремя. Нике ещё повезло — отрубившись, она не обращала никакого внимания на льющиеся сверху потоки. Сталкеру повезло меньше.

Укутав её одеялом, он прохромал в «офис», упал в осиротевшее кресло, закинул ноги на стол. Ныло больное колено — прогулка в ливень, с пьяной девкой на горбу, явно не пошла ему впрок. Сталкер усмехнулся, вспомнив, как на полпути Ника проснулась и заявила, что протрезвела, а потому может идти сама. В силу оставшихся не установленными причин «идти сама» она желала только на четвереньках, и Сталкеру пришлось, обругав её дурой, опять взгромоздить на плечи. «Сам дурак», — сказала Ника и тут же заснула.