Жорж

Капитан Бертран вел выгодную торговлю неграми в течение пяти лет и надеялся заниматься этим всю жизнь, как вдруг случилось нечто, разрушившее его планы. Однажды он плыл по Рыбной реке на Западном берегу Африки вместе с вождем готтентотов. Вождь должен был отдать Бертрану за две бочки рома партию намакуанов — высоченных негров, их капитан собирался продать на Мартинике и в Гваделупе. В пути он случайно наступил на хвост гревшейся на солнце бокейры.

Хвост этих пресмыкающихся очень чувствителен: природа наделила его множеством колокольчиков, чтобы путник, предупрежденный этим звуком, не наступил змее на хвост. Гремучая змея молниеносно выпрямилась и укусила Бертрана в руку. Капитан, как ни вынослив он был, вскрикнул от боли.

Вождь готтентотов обернулся, увидел случившееся и поучительно сказал:

— Укушенный змеей человек обречен.

— Да, это так, черт бы ее побрал. — И, желая оградить других, Бертран схватил гремучую змею и руками свернул ей шею; вслед за этим силы оставили храброго капитана, и он упал мертвым подле змеи.

Все это произошло столь мгновенно, что когда Жак, шедший за капитаном на расстоянии двадцати пяти шагов, подошел к нему, тот уже зеленел, как ящерица. Он хотел сказать что-то, но едва смог пробормотать несколько бессвязных слов и испустил дух. Десять минут спустя его тело было испещрено черными и желтыми пятнами, словно ядовитый гриб.

Нечего было и думать о том, чтобы перенести тело капитана на борт «Калипсо», так быстро оно разлагалось от действия змеиного яда. Жак и двенадцать матросов вырыли могилу, положили в нее капитана и навалили на тело все камни, какие удалось найти в окрестности, чтобы по возможности предохранить его от гиен и шакалов. Что до гремучей змеи, то ее взял один из матросов, вспомнив, что его дядя, аптекарь из Бреста, просил привезти ему гремучую змею, живую или мертвую; он поставит ее в банке у дверей аптеки между двумя сосудами с красной и синей водой.

У коммерсантов существует пословица: «Дело прежде всего». Именно так повели себя вождь готтентотов и Жак; несчастье не помешало им осуществить задуманную сделку. Жак отправился в соседний поселок за десятком намакуанов, а вождь готтентотов прибыл на бригантину за двумя бочками рома. Совершив обмен, оба коммерсанта расстались, довольные друг другом, пообещав не прерывать торговых связей.

В тот же вечер Жак собрал на палубе всех матросов, от юнги до боцмана. После короткой, но красноречивой речи о бесчисленных добродетелях, присущих капитану Бертрану, он предложил экипажу два варианта: продать весь груз, заполнявший корабль, а также самую шхуну, и, поделив выручку, разойтись в разные стороны в поисках счастья. Во втором случае предстояло избрать нового капитана, чтобы продолжать торговлю, фирмы «Калипсо» и компания". Жак объявил, что, как первый помощник, он считает необходимым выбрать нового капитана большинством голосов, после чего был единогласно провозглашен капитаном.

Капитан назначил своим первым помощником смелого бретонца родом из Лориана, которого, ввиду исключительной твердости черепа, все называли Мэтр Железная Голова.

В тот же вечер «Калипсо», быстрая, как нимфа, имя которой она носила, направилась к Антильским островам; лишившись одного хозяина, она обрела другого, отнюдь не худшего. Покойный капитан был одним из старых морских волков, скорее рутинеров, чем новаторов. Иным был Жак, который всегда действовал с учетом обстановки, обладая при этом обширными познаниями в области мореплавания.

Во время битвы или бури он командовал не хуже любого адмирала, а при случае мог завязать узел не хуже хорошего юнги. С Жаком экипаж не знал отдыха, зато и не ведал скуки. С каждым днем все более толково распределялись обязанности между матросами и улучшалась оснастка судна.

Жак обожал «Калипсо», как можно обожать любовницу, и постоянно думал о том, как получше нарядить ее, то изменяя форму лиселя, то упрощая движение реи. И кокетливая «Калипсо» слушалась нового господина так, как не слушалась до этого никого; она оживлялась, едва услышав его голос, послушно наклонялась и выпрямлялась под его рукой, бросалась вперед по его команде, как конь, почувствовавший шпоры. Казалось, Жак и «Калипсо» созданы друг для друга, и было трудно представить, что они могли бы жить один без другого.

Лишь грустные воспоминания об отце и брате омрачали жизнь капитана. Вообще же Жак стал самым счастливым человеком на земле и на море. Он не был жадным торговцем, не гонялся за большой прибылью. Он был только расчетливым коммерсантом, заботился о кафрах, готтентотах, о сенегальцах и мозамбикцах, относясь к ним так, как если бы это были мешки с сахаром, ящики с рисом или пачки хлопка. Невольников хорошо кормили, они спали на соломе, два раза в день выходили на палубу, чтобы подышать воздухом. Цепи предназначались только для бунтовщиков.

На «Калипсо» продавали мужей вместе с женами, а детей вместе с матерями, — так редко поступали другие работорговцы. Негры Жака переходили к другому хозяину здоровыми и веселыми; капитан «Калипсо» сбывал их по высокой цене.