Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ)

— Да, там проблемы или с командой на парусах, или с такелажем. Скорее второе. Минимум полчаса они будут еле плестись, ветер никак не поймают. Граф, цельтесь в бушприт, с этой мощью вы и второй корабль сможете повредить. Тетерев! Распорядись поднять из трюма еще две укладки снарядов! И проверь, чтоб его сиятельству хватало пресной воды для пушки!

И я перенес огонь на второй корабль, уверенно попавший в зону поражения, не обращая внимания ни на что.

— Ваше сиятельство! Граф! Жорж дер Долинол!

— Да чего вам уже⁈ — Я чуть не оттолкнул мешающегося под ногами оруженосца. Еще и в чем-то испачкался сам не пойму, когда. Кстати, а что это у меня на щеке? Фу, гадость какая!

— Ваше сиятельство, барон ван Шелл — всё.

— Что всё? — Я отвернулся от пушки и увидел, что да, совсем всё. Куска черепа у него не было. Тело барона лежало на ступенях, ведущих со шкафута на кватердек. А его душа, кто знает, куда отлетают души здешних моряков, какой рай им уготован? Со своей бы разобраться.

— Это как, когда?

— Две минуты назад. По нему попали из пушки, видимо.

Я продолжал осматриваться и видел, что каплями и брызгами красного была заляпана орудийная площадка, пятно крови сползало по бизани, оставляя на парусине несмываемый след. Тут и там были видны следы попаданий вражеских ядер.

— Кто-то еще пострадал?

— Одному матросу оторвало руку, ваш-сясьтво. Такелаж в порядке, дыры в парусах не расходятся, до конца боя замена не потребуется, если еще не побьют. Вы это, — шедший на «Угнетателе» вторым помощником Карл запнулся с докладом и внезапно попросил, — Вы продолжайте, пожалуйста, ваш-сясьтво, дайте им жару.

Жару! То, что мне пришло в голову, требовало вдумчивого тестирования в условиях лаборатории, а потом полевого испытания, но не как не попыток сделать на авось.

— Щипцы сюда! Мигом! Вы двое, слушать меня! — орудийная прислуга вытянулась, словно они какие-нибудь герои-богатыриСуворова, а не средневековое воинство. — Во вкладыш ты льешь воду, вставляешь пыж. Ты держишь снаряд щипцами, я его разогреваю. По моей команде щипцами вставляешь в стакан, стакан аккуратно в пушку. Погнали!

И мы погнали, то есть попробовали. На злости я меня очень хорошо получилось разогреть первый же снаряд. Так хорошо, что свинец с него потек на палубу и ноги заряжающего. Он дико заорал и через секунду щипцы вместе с раскрасневшимся снарядом полетели за борт. Блин, хорошо, что матрос был в башмаках, а то некоторые босиком шлепают. Щипцов не жаль, жаль идею, так хотелось хренакнуть по врагу раскаленной болванкой. Не судьба. Чисто стальные снаряды моим пушкам противопоказаны. Фиг с вами, я же теперь никому не прощу такую потерю! Чисто по-человечески жаль его, своеобразный был человек, не неплохой. Ведь только недавно барон дал вассальную присягу, а я своего вассала не уберег. А уж как мне это по планам экспансии ударило — слов нет, даже матерных.

Ладно! Вы так?

— Подготовить носовое орудие к бою! Об исполнении доложить!

Сейчас мы вам положим пару-тройку гостинцев из кормового, потом я скомандую смену курса. Дурачки какие! Вместо того, чтобы убрать часть парусов и дождаться своего напарника, вырвавшийся вперед корабль так и пёр за нами, похлопывая не то двумя, не то тремя пушками. Это я по частоте выстрелов прикинул. Но как же быстро они переняли мои «жезлы»! я даже не задумывался об этом, только барон ван Шелл нудел, что так и будет. Умный человек. Был. Но чтобы практически в первый настоящий морской поход оказаться под обстрелом — такого точно в страшном не придумать не мог.

Мы начали поворот и циркуляцию, при этом еще какое-то время я мог беспрепятственно лупить из кормового орудия. Вспомнил, что на носовом нет второго вкладыша, а значит темп бабахинга будет ниже. Так что пойду на нос в самый последний момент. А пока получи фашист гранату! Если я не ошибаюсь, до противника где-то полторы сотни метров, всё-таки родные метры мне привычнее тутошних шагов. Это чуть больше двухсот шагов, дистанция, пограничная для самых опытных магов-огневиков, к коим причисляю своего отца. Я его держу за эталон боевого мага. Ближе соваться нельзя.

— Румпель держать прямо! С противником не сближаться! На один долетающий с попаданием по нам снаряд, я кладу пять. И очень надеюсь, что минимум четыре из них с поражением корпуса, парусной оснастки или экипажа. За что люблю косые паруса, да! Я полюбил их, когда осознал, что в самом деле можно ходить практически в любую сторону при любом ветер. Ну почти. Если смена на парусах грамотная, то паруса почти не успевают обвиснуть или захлопать, натягиваются то в одну сторону, то в другую. Главное- чтоб по запарке тебя самого не снесли рейко́м или не сбил корпусом какой-нибудь зазевавшийся матрос. То есть люди поймут, что зевнул ты, но как всем известно, капитаны не ошибаются, ошибаются матросы.

Сколько прошло времени, сколько я пустил снарядов в этих торопыг, не знаю. Просто в какой-то момент они спустили все паруса и начали махать руками.

— Капитан! Ваше сиятельство! Они сдаются!

— Нет, они не сдаются. Они просят перестать по ним бабахать.

— Это разве не тоже самое?