Жорж Милославский. Второгодник

По моей команде спрятанные под куртками палки сползли вниз и были удачно подхвачены. Слегка боялся, что кто-то обмишулится и уронит палку. Тогда эффект пропадет. Но нет, лица у всех решительные, кулаки сжаты, палки внизу и слегка отведены для ударов сплеча. Я начал молча и деловито, как обычно на тренировках, стоявший напротив пацан получил удар в левую руку, тут же следующий замах с плеча и удар в правое бедро! Жертва почему-то начала падать, но успела получить еще один удар в левую ногу палкой. Две секунды и минус один. Следующий фраг смело бросился ко мне. Полшага назад и удар в правое плечо, точнее в ключицу - обычно не закрытое щитом место, удар по левому локтю, крик и минус второй. Контроль места схватки – один противник убегает, двое скрюченные лежат, еще один сидит и прикрывает голову руками: «Не бейте, я больше не буду!» Жестко? Даже жестоко, но так гораздо эффективнее, чем раз за разом доказывать своё право быть. В итоге количество причиненной боли при таком раскладе всё-таки меньше. Конечно, тайной сегодняшнее побоище не останется, потом нам достанется от взрослых. Вот только есть один нюанс - наша репутация сейчас частично нас прикрывает. Мы приличные мальчики из седьмого «Б», у нас музыкалка, хорошие оценки, исторический кружок, хорошая успеваемость и дисциплина. Наши жертвы записные хулиганы, относительно которых у школы один план и мечта – поскорее выпустить из школы по окончанию восьмого класса и забыть, как плохой сон. Когда, а не если, директору школы доложат про избиение, он не очень поверит и не очень нас накажет.

Ребят слегка потряхивало, посему мы отнесли палки к Витьку домой, а сами пошли в новое кафе-мороженое снимать стресс градусом. Пониженным градусом, ванильным и с сиропом. А на свою музыкалку Женька Щеглов забил в этот раз. Сегодня отроку было не до аккордов, не до аккордеона. Жалко немного ребят, нормальные парни, но почти все без стального стержня. Я знаю, что в разрушенной стране многие не найдут свое место, если ничего сейчас не менять. Видел в будущей жизни, как потихоньку опускались вниз именно эти хорошие умные ребята, которые были никому не нужны. Помогут ли кому-то мои уроки? Не знаю, но я пытаюсь, делаю хоть что-то. К добру ли?

- Я такой Серегу сразу «На!», а потом еще «На!», а тут сбоку этот такой!

- А я ему в ногу «Бдыщ!», а он такой «Аааа!»

- А я сбоку пропустил этого и такой по рукам, чтоб не тянул. А Миха как заорет!

Выпускайте пар, ребята, пока до кафе идем, улица к этим разговорам привычная, она всякое слышала и не покраснела. Хотя наш район в простонародье зовется «Краска» от слова «Красная», краснеть тут не очень принято. Вот придем в кафе, начнем поглощать лактозу с сахарозой, организм и переключится в более спокойный режим.

- А давайте теперь вместе ходить, что если кто нападет, мы тогда сразу все такие «Раззз»!

- Да кому ты нужен, прямо нападут на тебя.

- А давайте сами по вечерам ходить и хулиганов ловить. И бить их. И пусть все боятся!

- За что?

- А чтоб знали, что..

- … чтоб знали, что у нас главные хулиганы мы. И что ловить надо нас! Хорош уже.

Как же тяжело с вами, ребята, на одном языке разговаривать. То поймал волну и звенишь со всеми, а то соскочил и снова взрослый. И не то что желания говорить, самой возможности не видишь. Есть такое ощущение, что моё сознание потихоньку преодолевает выверты детского мозга. Он всё реже вырывается из-под контроля и почти не взбрыкивает, не заставляет кричать взахлеб и подпрыгивать от нетерпения. Но я предполагаю, что впереди нас с организмом ждет следующий бой, когда начнется гормональная перестройка и переходный возраст.

Глава 9 Финальный рывок