Жорж

Во внутренних помещениях судна шла не менее тщательная подготовка, чем на палубе: там открывали пороховые погреба, зажигали сигнальные фонари, готовили запасной румпель; наконец, разбирали перегородки, освобождали капитанскую каюту и выкатывали две пушки, которые в ней стояли.

Наступила полная тишина. Жак убедился, что подготовка к бою закончена, и начал проверку.

Каждый матрос стоял на своем посту и каждая вещь лежала на своем месте.

Тем не менее, поскольку Жак понимал, что предстоит самое серьезное сражение в его жизни, проверка эта продолжалась полчаса. Во время поверки он осмотрел каждую вещь и поговорил с каждым матросом.

Когда он поднялся на палубу, фрегат был уже совсем близко, на расстоянии не более полутора миль.

Прошло еще полчаса, в течение которых на борту корвета не прозвучало и десяти слов: казалось, что все чувства матросов, командиров и пассажиров свелись к способности видеть.

Выражение лиц полностью согласовывалось с характером каждого из персонажей: на лице Жака была написана беспечность, Жоржа — надменность, Пьера Мюнье — отцовская тревога, а Сары — преданность.

Вдруг легкая пелена дыма возникла на борту фрегата и торжественно взвился флаг Великобритании.

Сражение было неизбежно: корвет уже не мог больше состязаться в гонке с фрегатом, превосходство в скорости противника было очевидным. Жак приказал спустить лиселя, чтобы не сохранять паруса, бесполезные при маневрировании, затем обратился к Саре:

— Видите, сестрица, все разошлись по своим местам, и я думаю, вам надо спуститься вниз и занять свое.

— О Боже, — воскликнула девушка, — неужели сражение все-таки неизбежно?

— Через четверть часа, — сказал Жак, — начнется перебранка, надо полагать, она будет жаркой, и все, кто в ней не участвуют, должны удалиться.

— Сара, — обратился к ней Жорж, — не забудьте, что вы мне обещали.

— Да, да, — ответила девушка, — конечно, я повинуюсь, Жорж, я все понимаю. Но вы сами будете благоразумны?

— Я полагаю, Сара, что вы не просите меня оставаться безучастным зрителем того, что произойдет, ведь ради меня столько смелых людей рискуют жизнью.

— О нет, — промолвила Сара, — прошу вас лишь думать обо мне и помнить, что, если вы погибнете, умру и я.

Она подала руку Жаку, подставила лоб для поцелуя Пьеру Мюнье и в сопровождении Жоржа спустилась с кормы в каюту.

Четверть часа спустя Жорж с абордажной саблей в руке и с пистолетами за поясом появился на палубе.

Пьер Мюнье был вооружен украшенным насечкой карабином — старым другом, который всегда ему верно служил.

Жак стоял на вахтенном мостике, держа в руке рупор, символ командования; при нем были абордажная сабля и небольшой шлем.

Корабли шли по одному и тому же курсу, фрегат все приближался к «Калипсо», и матросы на марсах могли уже видеть, что происходит на палубе противника.

— Боцман Железный Лоб, — обратился к своему помощнику Жак, — у вас верный глаз и трезвый ум, сделайте мне одолжение, поднимитесь на крюйс-марс и скажите, что там у них происходит.

Помощник, как обыкновенный марсовой матрос, мгновенно поднялся на указанное место.

— Ну что? — спросил капитан.

— Вот что — каждый на своем боевом посту: канониры в батареях, солдаты морской пехоты на шкафутах и на юте, капитан на своем мостике.

— Нет ли на борту других военных, кроме матросов и солдат?

— Не думаю, капитан, если только они не скрываются в батареях: там повсюду видна одна и та же форма.

— В таком случае силы почти равны — разница лишь человек в пятнадцать — двадцать. Это все, что я хотел знать, спускайтесь, боцман Железный Лоб.

— Постойте, постойте, англичанин берет рупор. Тихо! Попробуем расслышать, что он скажет.

Однако, несмотря на наступившую тишину, ни звука со стороны фрегата не донеслось до борта корвета, и все же экипажу сразу стало ясно, что приказал капитан фрегата, так как сверкнула молния, раздался выстрел и два ядра пронеслись за кормой «Калипсо».

— Так, — сказал Жак, — на их корабле, как и у нас, орудия только восемнадцатого калибра, шансы равны.

Потом, подняв голову, он приказал помощнику:

— Спускайтесь, вам нечего там делать, вы нужны здесь.

Железный Лоб подчинился приказу и тотчас оказался возле капитана. Тем временем корабль англичан продолжал приближаться, но не стреляя. Пристрелка показала, что ядра еще не долетают до цели.

— Боцман Железный Лоб, — обратился Жак к помощнику, — спускайтесь в батарею, и, пока мы будем отступать, пользуйтесь ядрами, но когда мы пойдем на абордаж, стреляйте разрывными снарядами, только разрывными снарядами, вам понятно?

— Так точно, — ответил помощник.

И он спустился по заднему трапу.